костюме из жилета с вырезом на груди, расшитого пуговицами из жёлтого золота со вставками изумрудов, и укороченных прямых брюках со стрелками, чёрных лакированных туфлях на высоченной шпильке и дорогих серёжках в тон пуговицам на жилете, раскинулась передо мной на этом самом диване. Она выжидающе смотрела на меня, словно оценивала. Под её взглядом я почувствовала себя скаковой лошадью для тебя, на которую ты сделал неверную ставку. А вот Анжелика была явно — породистая жеребица. Лёша, Анжелика мне показала то видео. Не понимаю, почему ты мне не сказал всё сам, как оно есть?
Вероника так долго и пространно говорила, что я даже потерял нить её мыслей. А алкоголь и подавно не давал мне уразуметь, о чём вещала моя жена. Какой-то диван. При чём здесь вообще диван?! Какие-то лошади. И только когда я услышал про видео. Всё. Будто занавес опустили. Видео?! Да я уже за это видео с Анжеликой расплатился сполна. Так она решила ещё больше денег с меня срубить. Теперь она решила надавить на меня через Нику.
— Ника, сколько она хочет от тебя денег за это видео?
— Денег? — Вероника выглядела искренне непонимающей. — Она не хочет от меня денег. Она просто сказала, что вы любите друг друга уже давно и хотите быть вместе. И в доказательство Анжелика показала мне видео, на котором ты ей клянёшься в любви и даришь то кольцо. — Ника всё-таки заплакала, как не старалась сдерживать свои эмоции.
Глава 4
А вот я не понимал теперь ни черта. Какие клятвы в любви? Какое кольцо? Было только одно видео, на которым мы с Анжелой предаёмся утехам у меня на столе в рабочем кабинете. Анжелика, как позже выяснилось, заранее поставила камеру на запись. А потом этим видео шантажировала меня и требовала денег. Да, ей было, чем меня припугнуть. Я слишком поздно узнал, что эта стерва — женщина Пашки Баршая. А Пашка, Павел Юрьевич — один из моих конкурентов в прошлом и кореш сегодня. Мы давно уже друг другу всё сказали, раз пять стрелялись, потов повзрослели, спесь с обоих cошла, теперь поделили территории и мирно-дружно сосуществуем. Но трогать чужую женщину — это в наших кругах криминал, не по закону. Да к тому же Баршай Анжелу сам для себя такую слепил. Все эти тряпки дорогущие, маникюры, прически, побрякушки золотые — Пашкин труд. И я разворошил не свой улей, не свой мёд вкушал. А Анжела всё знала с самого начала и как будто специально меня соблазнила. Да эта дура даже школу не окончила, восемь классов по ней плакали. Паша её на «обочине» жизни подобрал и пригрел, одел, обул. Нет, ей же мало! Да, верно говорят: сколько волка не корми, он всё равно в лес смотрит. В случае с Анжеликой…надо волка на суку заменить. Так точнее будет. И эта сука теперь рушит мою семью. Я, итак, ей отвалил почти три лимона, лишь бы Павел Юрьевич спал спокойно.
— Ника? Какое кольцо?! Христа ради! Ты мне сегодня весь мозг взорвала! Какая любовь может быть между мной и этой подстилкой?! — Кричал я. А что мне ещё оставалось сделать? Только кричать и метать молнии по «Пегасу».
— Вот, смотри сам. — Ника дала мне свой старенький Sony Ericsson — единственный отголосок её «бедного» прошлого, от которого она не смогла и не захотела отказаться. Хотя я ей подарил не один десяток навороченных модных телефонов.
На стареньком Sony Ericsson заиграло видео. Маленький экран еле вмещал в своём пространстве весь масштаб видео, да и качество желало быть лучше. Однако суть видео от этого не менялась. Дааааа… А видео-то было со мной в главной роли. Я отхлебнул коньяку. Посмотрел недоумевающе на Нику. Я огляделся по сторонам, напрасно в душе надеясь, что меня злостно разыгрывают — никаких скрытых камер не наблюдалось, да и смеяться особо не хотелось,
Видео… На видео я страстно танцевал с Анжелой под шикарный баритон Александра Серова и подпевал ему коряво «Я люблю тебя до слёз…», потом мы с женщиной Паши Баршая повалились на злосчастный диван в стиле Барокко бирюзового цвета, я на мгновение верхом как бы оседлал Анжелику, точнее завалился на неё всей своей тушей. Далее я слез с неё и медленно, надо заметить, в ужасном пьяном дурмане стал раздеваться всё под того же Серова, напевая теперь «Мадонна». Раздевшись до трусов, я откуда — то выудил бархатную коробочку. Анжела в это время с намёком на эротику раздевалась на камеру. По сути, каждый из нас на этом видео был отдельно и развлекался сам с собой. Анжелика позировала невидимым зрителям на том конце, а я пьяный в стельку пел, танцевал, отжигал. А потом любимая женщина Баршая одним движением скинула с себя атласный голубой бюстгальтер с рюшами и многочисленными стразами, прикрыла одной рукой свои молочные железы, расхохоталась, а я встал на одно колено в своих хлопковых не по размеру малых трусах Dolce & Gabbana, впившихся в бока и зажимающих причинное место, открыл бархатную коробочку и произнёс: «Анжелика…эмм…как тебя там по матушке…нет…по батюшке. Короче! Анжела! Ты — женщина моей мечты. Мы с тобой любим друг друга. И выходи за меня замуж! Вот. И чхать на эту овцу безликую. Прости Господи. Как её курву зовут? Ааа. Ооо. Вероника. Всё. Завтра же с ней разведусь. И пусть только попросит хоть копейку. Ничтожное существо. И на Пашку твоего мне плевать. Хочешь, я его убью?! Всё равно будешь моя, Анжелка! Береслава, ты снимаешь нас? Смотри, вот она — твоя новая хозяйка. Её тебе надо слушаться беспрекословно. Ааа. Ммм. Ника — никто. Забудь про неё. И не вздумай ей помогать. Убью и тебя тогда. Всех убью. Вот, где у меня уже Вероника. Так бы и задушил её. Анжелочка, Анжеликочка, котик мой, твой тигр хочет жарких страстных объятий. Иди ко мне!». А в коробочке было кольцо, которое я пообещал подарить Веронике в порыве нежности… Скромное, тоненькое серебряное кольцо, инкрустированное в центре удивительным редким чарующим камнем султанитом, переливающимся в зависимости от освещения то зелёным, то медово-горчичным, то фиолетовым цветом, в обрамлении нежной нити искрящихся фианитов. Это было недорогое и скромное кольцо, но в то же время от него веяло неким благородством и таинственностью, отражающими всю суть, проникновенность и глубину души Вероники. Видео закончилось. А я всё ещё смотрел на погасший экран старого Sony Ericsson. Ника протянула руки к своему
