вокруг себя ничего, когда дохожу до кафе. Шагаю по тротуару, скользя пустым взглядом по оконным стеклам, игриво сверкающим в солнечном свете.
И, когда вижу сквозь стекло мужа — даже не сразу это осознаю.
А когда понимаю, не могу взгляд оторвать. И сердце вновь обречено проваливается вниз живота.
Потому что он не один. А с Тамарой. Опять с этой чертовой девицей, что вчера так упорно намекала мне что между ними… Что? Роман? А она действительно намекала? Или я себе придумала то, чего нет?
Шумно сглотнула, и даже не обратила внимания, когда один из прохожих больно задел меня плечом, куда-то спеша.
Я невольно попятилась, не отрывая взгляда от профиля мужа. За столиком они были только вдвоем. Перед Тамарой чашечка кофе исходящая паром, а перед Русланом стакан воды и тарелка со стейком.
Силясь утихомирить подрагивающее дыхание, я сморгнула. Но картинка никуда не пропала. На губах девицы нежно-розовая помада и не менее нежная улыбка, посланная моему мужу.
Счастье, что он меня увидеть не может. Для этого Руслану пришлось бы обернуться.
А вот лицо Тамары я вижу отлично.
Как и она меня.
Бросив случайный взгляд, она отворачивается. А потом возвращает его — чудь удивленный, прищуренный.
Ориентируется за долю секунды. Гордо вскидывает свой подбородок. Перебрасывает одну длинную ногу на другую — не менее длинную.
А потом тянет руку и накрывает ею пальцы Руслана.
И этот характерный жест в один момент разбивает мою надежду на счастливое семейное будущее. Его нельзя толковать по-другому.
Так не прикасаются к боссам.
Только к любимым мужчинам. К тем, с кем ты состоишь в романтической связи.
* * *
Мне так больно, что не хватает дыхания.
Кажется, с губ срывается какой-то болезненный стон. И я тут же отворачиваюсь. Прячусь в толпе, по инерции уходя с ней чуть дальше.
В кафе конечно не захожу. Хотя очень хочется.
Хочется сорваться туда. Чтобы… Что? Посмотреть Руслану в глаза? Спросить как он мог?
И что он ответит? «Это не то, что ты думаешь»? «Ты все истолковала неверно»?
Да. Любимые присказки всех подлецов и изменщиков.
Перестаю считать мысли, когда в голове рождается миллионный ответ моего мужа. Сама не замечаю, как оказываюсь в соседнем квартале.
Бреду, еле передвигая ногами. Слепо смотрю на пакет в руках. И выбрасываю его мусорный бак.
Я ношу ему котлетки. А он потрахивает на досуге эту Тамару.
Как долго? И почему? Что ему не хватало со мной?
И… малодушно, но отчего-то становится чуточку легче, когда я понимаю, что была все же права. Не сошла с ума. Не свихнулась. Вчера, когда видела в ее глазах азартный огонь. Когда взгляд девицы напоминал триумфальный, а слова лепились в намеки.
Не показалось. Она намекала.
Я просто не хотела в это поверить.
* * *
Возвращаюсь домой, когда становится сумрачно и слишком холодно для бесцельных прогулок. Насквозь продрогшая, с опухшим носом от слез. Сломанная. Потерянная в этом огромном мире из лжи и фальшивой любви.
Как он мог? — бесконечно верится в моей голове. — Как мог? — пульсирует отравой по венам.
В квартире непривычно темно. Неуютно. Свет не включаю. Роняю свое ослабшее тело на кровать в нашей спальне, свернувшись калачиком. Тихо плачу, долго и почти что беззвучно.
Молчит телефон. Руслан не звонит. Не пишет мне смс. Не предупреждает, что в очередной раз задержится. Но я бы не смогла поднять трубку.
Так я считаю, пока мобильник в прихожей не пищит сообщением. И я тут же подрываюсь, чтобы проверить его.
Вот только смс там не от любимого мужа.
«Я сплю с ним. С твоим мужем. У нас роман. Уже больше года. Теперь ты в курсе, и должна его отпустить. Ты не можешь дать Руслану то, о чем он мечтает. А я могу. Только со мной он будет по-настоящему счастлив»
5.1
Я порывисто выдыхаю не в силах поверить в то, что прочла.
Хотя всеми силами последние четыре часа пытался затолкать в себя эту неприглядную правду.
И вот она тут — на экране моего телефона. Гадкая и разрушающая.
А я не хочу в нее верить.
До боли кусаю губу. По щекам непрерывно катятся слезы.
Я читаю эти буквы снова и снова и каждый раз текст складывается в простые слова: «Мой. Муж. Меня. Предал»
Уже не сдерживаясь, плачу навзрыд, съезжая по стенке в прихожей.
Седом приходит еще смс с того же незнакомого номера:
«Он не нашел в себе смелости тебе об этом сказать. А я услала ждать. Теперь ты понимаешь, как тяжело делить с кем-то любимого?»
О, теперь я хорошо понимала!
И еще смс, наверное, чтоб добить окончательно:
«Руслан мечтает о детях. О настоящей семье. А ты родить не смогла. Ему тебя жалко. Жалко бросать, понимаешь? Как чемодан без ручки. Так что сама отпусти. Если хоть капля гордости есть»
Значит, и это он ей рассказал?
И я подвываю, словно раненый зверь, потому что боль внутри уже не вмещается. Сжимаю телефон в мокрых пальцах, потому что пыталась вытереть поток своих слез. Но они все текут и текут.
Буквы перед глазами плывут.
Как же он мог? Как он мог?!
Я представляю, как они обсуждали меня и насмехались. Как эта Тамара горделиво вскидывала свой подбородок, понимая, что она лучше меня.
Как муж жаловался, что не имеет сил меня бросить.
Как же гадко! Как гадко!
Нахожу себя спустя два часа. Все на том же полу. В той же темной прихожей. Слез уже нет. Они высохли.
Только беспросветная черная дыра в душе, сосущая остатки моих к мужу чувств.
Когда щелкает звук дверного замка— мое тело бьет дрожь.
Руслан вернулся домой.
6
Руслан.
Отщелкиваю замок, наощупь продвигаясь в прихожей. Устало расстегиваю пуговицы пальто, снимаю, и бросаю его на пуф. Работа выжимает все силы в последнее время.
Взгляд застывает, когда натыкается на силуэт.
Моя девочка. Сашка.
Сидит в углу и тихо постанывает, изо всех сил кусая губу и старается быть еще тише.
Сердце в груди переворачивается от этой картины. Спешно бью кулаком по выключателю, и тут же к ней подлетаю. Падаю на колени. Хватаю в ладони мокрое лицо. Оглядываю.
— Любимая, что… Что случилось? Ты почему тут сидишь?
Она поднимает мокрые ресницы. А глаза… Пустые-пустые.
И я сразу все понимаю.
Осознаю очевидное.
Она все узнала. Все узнала, черт побери.
Душу топит в пучине стыда
