не сразу понимаешь, что пикси – родитель, а не ученик. Когда он заканчивает возмущаться тем, что его сына не взяли в школьную баскетбольную сборную, и отходит в сторону, наступает ваша очередь.
– Мы пришли поговорить кое с кем из ваших учеников, – говорит Клаус.
Секретарь недоверчиво смотрит на твоего босса, затем переводит взгляд на тебя.
– А, вы по поводу недели человеколюбия? Это костюм?
– Да, мы будем проводить собрание, – лжёт Клаус.
– Очень реалистично, – говорит секретарь, продолжая разглядывать тебя. – Проходите, можете подождать в кабинете.
Клаус явно гордится своей находчивостью и всё ещё посмеивается, когда в коридоре в тебя врезается девочка с большой кипой книг в руках. Книги сыплются на землю, но девочка проходит прямо сквозь тебя. Когда призрак просачивается сквозь твои кости и плоть, тебя охватывает чувство грусти и жалости к себе. В следующий же миг ощущение проходит.
– Мне очень жаль, – говорит призрачная девочка. – Я не смотрела, куда иду.
Ты слишком взволнован, чтобы что-то отвечать.
Одна из упавших книг раскрылась на первой странице. Внутри карандашом написано имя девочки.
– Лана, – говорит Клаус. – У нас есть пара вопросов насчёт вечеринки, на которой ты была вчера.
Девочка всплёскивает руками и разражается слезами с такой экспрессией, что сначала тебе кажется, будто она притворяется.
– Я пошла туда только потому, что надеялась поесть желе из эктоплазмы, – хнычет она. – На вечеринках в честь дня рождения мне хочется плакать.
– А что не так с вечеринками? – спрашивает Клаус.
– Я… я… – она всхлипывает. – Я заснула на своём дне рождения.
– Ну, по-моему, в этом нет ничего страшного, – говорит Клаус.
Она напрягается и мрачно смотрит на Клауса.
– Я имела в виду, отошла… ну, понимаете, оставила этот…
– А, понимаю. Ты умерла в свой день рождения, – говорит Клаус.
– Обязательно говорить об этом так прямо? – Лана надувает губы и выписывает в воздухе медленное безрадостное сальто.
– Прости, но ты же приз…
– Не говорите этого! – Лана взмывает к лицу Клауса и вытягивает руки в попытке зажать ему рот.
Клауса, кажется, это позабавило, но он прячет улыбку.
– Вы с Монти близкие друзья?
– Не очень, но мы с Франклфинками давно знакомы, – отвечает Лана, и её взгляд мрачнеет. – Я знала папу Монти, когда он сам был возраста Монти. И его дедушку. И прадедушку. И…
Клаус перебивает её:
– И как прошла вечеринка?
– Нормально, – отвечает Лана. – Мне понравилось, когда мы играли в прятки. Это я хорошо умею. Один из немногих плюсов быть привидением.
Она вздыхает.
– Позволь спросить, где ты пряталась?
– В стенах, – мечтательно отвечает она. – Я люблю стены: они уютные.
– В стенах лаборатории доктора Франклфинка? – уточняет Клаус.
– О нет, нет. Там его семья создаёт этих ужасных монстров.
– Таких, как твой друг Монти, – подмечает Клаус.
– Ой, Монти хороший, – отмахивается Лана. – Он в этом не виноват. Дети же никогда не виноваты, правда?
– В чём именно? – спрашивает Клаус, явно заинтригованный, его ноздри подёргиваются.
– Во всяком, – туманно отвечает она. – Дети никогда не виноваты, насколько я могу судить.
Ты задаёшься вопросом, не умалчивает ли она о чём-нибудь. Тот, кто может прятаться в стенах, видит больше, чем все остальные, это очевидно.
– На вечеринке ты не заметила ничего странного? – спрашивает Клаус. – Что-нибудь необычное?
– У нас тут всё необычное. – Лана слетает чуть вниз, чтобы её лицо было на одном уровне с твоим.
– Почти всё, – уточняет она. Ты спрашиваешь себя, почувствовала ли она твои эмоции так же, как ты её в тот момент, когда она прошла сквозь тебя.
– Я имею в виду, не видела ли ты, как кто-нибудь выходил из лаборатории доктора Франклфинка с генератором монстров в руках, – говорит Клаус.
– Я не знаю, что это такое, – говорит она. По голосу можно предположить, что она говорит правду, но Лана такая прозрачная, и по её лицу сложно что-либо понять.
– Это устройство, позволяющее оживлять разные штуки. Выглядит, как швейная машинка с шестерёнками. Примерно такого размера. – Клаус показывает руками. – И оно пропало.
– А, – равнодушно говорит Лана. – Теперь понятно, к чему были те крики и беготня после вечеринки.
– Значит, ты не пошла домой вместе со всеми? – спрашивает Клаус.
– Нет… я задержалась. – Лана описывает в воздухе петлю. – В отличие от остальных, у меня нет дома, куда я могла бы пойти. У меня нет родителей, которые могли бы меня забрать. Когда ты призрак, у тебя нет никакой жизни!
Она снова заливается слезами.
Клаус протягивает ей платок, который достал из кармана. Лана берёт его и продувает нос, измазав всю ткань призрачными соплями. Ты начинаешь думать, что если она может держать в руках платок или книги, то, может быть, и с генератором монстров бы справилась, но когда Лана пытается положить платок в карман, он падает на пол.
Ты поражаешься, как это всё работает. С самых первых дней работы в Теневой части города ты постоянно сталкиваешься с тем, чего не понимаешь.
– Значит, ты была там, когда Франклфинк обнаружил пропажу? – спрашивает Клаус.
– Да. Я услышала крики и пошла посмотреть, что происходит. Он орал, что всё это наглость и провокация с целью убрать его с доски.
– А генератор монстров не мог бы вернуть тебя к жизни? – спрашивает Клаус.
– У меня нет тела, которое можно было бы оживить, – говорит Лана. – А сейчас мне пора. Скоро на школьном стадионе начнётся игра, и я должна её судить.
С этими словами она проходит сквозь стену, и след её простыл.
Ты уже собираешься предложить пойти в учительскую, но Клаус подносит крупный мохнатый палец к губам.
– Слушай, – шёпотом говорит он.
Уши у него встали торчком. Клаус снял шляпу и теперь принюхивается, как будто что-то почуял, а затем крадётся к шкафчику и одним резким движением распахивает дверцу. Из него вываливаются два маленьких зелёных гоблина.
– Грюндель и Гринола Хлюп, – говорит твой начальник. – Зачем вы за нами шпионили?
– Мы не шпионили, – отвечает Грюндель. – Мы искали кое-что.
– Что-то вроде генератора монстров, украденного из лаборатории доктора Франклфинка? – спрашивает Клаус.
– Ничего мы не знаем ни про какой генератор монстров, – отвечает Гринола, которая говорит так, будто читает по бумажке.
Ты замечаешь, что слова и в самом деле написаны у неё на руке. Ты не знаешь, заметил ли их твой начальник, но подозреваешь, что да.
– Тройное отрицание, – констатирует Клаус. – Думается мне, что это ложь.
– Никакая это не ложь! – возмущается Грюндель.
– А это двойное отрицание, – говорит Клаус. – Значит, мы движемся в верном направлении. А теперь расскажите-ка мне, что вам известно.
– Ни про какой генератор монстров мы ничего не знаем, – говорит Гринола, снова зачитав текст с руки.
– Вы же понимаете, что если в чём-то замешаны, то лучше не заговаривать мне зубы? – говорит Клаус.
– Нас никто никуда не замешивал! – возмущается Грюндель.
– Вот именно, мы не тесто! – подхватывает Гринола.
– Зато сами вы вмешаться можете во что угодно, – хмыкает Клаус.
– Неправда. Ничего мы не знаем ни про какой генератор монстров, – в третий раз говорит Гринола.
– И нам определённо никто не наказывал так говорить, – добавляет Грюндель.
– Ага. – Клаус
