-
Верил, что мир победит неизбежно.
Голые люди по небу летят -
В баню с учений заехал снаряд.
И Витя Сверчков тоже не отставал:
Маленький мальчик давил мухоморы,
Чужие машинки, большие заборы.
Вдруг у катка тормоза отказали -
Остановился, снеся полвокзала.
Когда закончился тихий час, и ребята пошли репетировать спектакль "Красные звёзды" или мастерить модели, я подумал об одной странной вещи. Думал-думал и говорю Мишке:
- Мишка, ты можешь такое стихотворение сочинить?
Мы попробовали. Мишка побормотал себе под нос, попыхтел - и говорит:
- Нет.
- И я нет.
Тут меня словно подушкой по голове ударили. Я говорю:
- Слушай, Мишка! Эти стихи не ребята придумывают, а какие-то способные взрослые люди.
- А зачем? - удивился Мишка. - Делать им нечего? Если взрослые стихи сочиняют, то про море или про победы.
Это была правда. Взрослые сочиняют или рисуют красивые вещи, а некрасивым никто не станет радоваться, да и денег не заплатят. Правда, в газете однажды писали про художников, которые лепили и рисовали кое-как, чтобы только почуднее вышло, и даже устроили выставку, но им за это влетело, и никакой премии не досталось, и простого спасибо не сказали.
Тут прибежала, в папахе и ватнике, Лида Бабочкина и позвала нас на репетицию. В спектакле "Красные звёзды" мы с Мишкой изображали пулемётчиков. Сначала мы спорили, кто будет из пулемёта стрелять, а кто подавать пулемётные ленты. Но пулемёт был ненастоящий, и лента сбоку болталась, не тратясь. Получалось, одному пулемётчику вовсе нечего было делать - знай только хмурься и гляди, куда стреляют, а кричать "Тра-та-та-та!" вожатая Наташа нам запретила, сказав, что это невысокохудожественно. Наташа была режиссёром, то есть главной на репетициях, поэтому пригрозила, что тех, кто не будет слушаться, убьют в самом начале спектакля - это, мол, не пляж. Нам с Мишкой не хотелось быть убитыми в самом начале, и с Наташей мы не стали спорить, но между собой всё равно препирались, кому быть главным пулемётчиком, у кого получится лучше. Наташа на нас прикрикнула и объяснила, что настоящие актёры не ссорятся из-за ролей, а делятся по-товарищески, и что в одном бою стрелять из пулемёта будет Мишка, а в другом - я.
Вожатый дядя Серёжа пообещал, что вставит в пулемёт батарейку, красную лампочку и громкую трещётку, и стрельба получится почти как настоящая. А Лёва Коровкин предложил, чтобы подавальщик ленты незаметно по одной ронял из кулака стреляные гильзы. Стали думать, где бы разжиться гильзами, жалели, что никто их не взял с собою из дому. Но Наташа сказала, что отобрала у ребят, отдыхавших перед нами, целую коробку - всё боялась, что они взорвутся, пока её физрук Сан Саныч не успокоил.
Витя Сверчков и Назар Цикада тем временем репетировали печальную песню "Орлёнок". Их должны были убить ещё в середине спектакля, так что в конце, когда мы с Мишкой побеждали в главном бою, никто не мешал им петь о самих себе. Вместе с Витей и Назаром пели девочки, которым не досталось роли, а руководил хором, как всегда, вожатый дядя Серёжа. Он действительно водил руками, как настоящий дирижёр. Наташа радовалась и говорила физруку Сан Санычу, что ставить спектакль в пионерлагере гораздо лучше, чем в школе, потому что в школьном драмкружке не лень заниматься одним девочкам, а здесь и мальчики не отвертятся.
Ваня Мухин, хоть и хулиган, помогал рисовать на больших бумажных листах кирпичную стенку, и под началом Сан Саныча учился кидать деревянные гранаты. Они должны были точно падать в башню броневика. Иначе кто поверит, что граната взорвалась и подбила броневик, если хлопушка бухает у броневика внутри, а граната катится по сцене.
Репетировали до ужина и после ужина. Вожатая Наташа объясняла, как сыграть главное сражение. Мы с Мишкой кричали "Тра-та-та-та-та!", пока хватало воздуху. А другие кричали "Пу! Пу!", потому что у них были только деревянные винтовки и фанерный маузер. Наташа уже устала ругаться, что мы кричим "Тра-та-та!", дядя Серёжа ей объяснял, что нам так понятнее, а Сан Саныч пошутил, что сейчас мы стреляем холостыми, а на спектакле будем стрелять женатыми. Мы жалели, что в лагерь никто не взял пистолетов с пистонами - ведь боялись, что вожатые их отберут. Но дядя Серёжа и Наташа принесли по пистолету и показали, как будут на спектакле стрелять за сценой.
Враги наступали в противогазах, чтобы страшнее получилось и не видно было, что это девчонки. Наташа кричала, чтоб они меньше хихикали, когда их убивают. Лёва Коровкин играл и нашего бойца, и вражеского генерала, всего в крестах из чайной бумаги и с тахтовой бахромой на погонах. Генерал приказывал расстрелять пленного Назара Цикаду, одетого в дырявую тельняшку. После этого Лёва командовал трубить наступление, залезал в броневик из фанеры и уезжал со сцены, а потом отклевал усы, надевал папаху с красной ленточкой и считался нашим. Дядя Серёжа называл броневик чудом-юдом анженерной мысли. На броне по клеточкам нарисовали коня на дыбах, с рогом во лбу, и льва на задних лапах. Дядя Валера, вожатый отряда "Зелёных", подошёл узнать, как дела, и стал читать стихи про английского Лёву, но Наташа на него цыкнула. Видно, побоялась, что ребята запомнят и станут попусту смеяться над Лёвой Коровкиным.
Ваня Мухин дразнил Лиду Бабочкину. Она обиделась и кинула в него деревянной гранатой. Ваня увернулся и насвинячил нечаянно краской на бумажную стену, которую сам рисовал. Такая стена называется "задник".
Мы устали - особенно те, кто не выспался из-за страшных историй. Наташа бранила нас артистами Мочаловыми, художниками от слова "худо" и хористами ещё от какого-то слова. Никто не понимал, как из такой чепухи за неделю получится спектакль. Мне было обидно, что я постреляю из пулемёта совсем чуть-чуть, а потом весь главный бой выиграет Мишка. От стрельбы он даже охрип.
Стало темнеть, и нас отправили спать. Мы шли строевым шагом, которому нас научил вожатый дядя Серёжа - для спектакля и для завтрашней "Зарницы". Когда в палате выключили свет, Ваня Мухин спросил, знает ли кто какие-нибудь ужасные истории. Назар Цикада принялся рассказывать историю про то, как на тёмной-тёмной улице пропадали разные люди, пока в фонарях не заменили перегоревшие лампочки. Мы спросили, что случилось с этими людьми. Назар не знал. Слава Кузнецов стал над ним смеяться и всем объяснил:
- Назар так медленно выдумывает, что всем понятно: он рассказывает такую же чепуху, как Ваня Мухин и Витя Сверчков.
Тут Ваня Мухин, как ни в чём ни бывало, говорит:
- Я в прошлом году слыхал эту историю в пионерском лагере. Это действительно случилось в одном городе. Скелеты пропавших людей нашли в сарае на соседней
