уважении, вы ничего не знаете о моей жизни и обстоятельствах, и, следовательно, вы не можете просить меня уйти, сэр.
Он не упускает из виду, как я произношу слово «сэр», и смотрит на меня так пристально, что я думаю, что загорюсь и буду гореть в ямах ада.
— Нет, я не могу. Однако, что я могу сделать, так это дождаться, когда обстоятельства сложатся в тот день, когда ты уйдешь.
— Я достаточно силен, чтобы быть здесь.
Он тянется к моему животу, и я собираюсь отступить, но он бьет меня ботинком по икре. Он не такой сильный, но резкий и быстрый. У меня подгибаются ноги, и я падаю на пол, в последний момент ловя себя рукой.
Когда я поднимаю глаза, он смотрит на меня сверху вниз.
— У тебя даже нет нормального баланса тела, а ты смеешь говорить о силе? Сдавайся, рядовой.
Унижение бьется под моей кожей, и во рту взрывается вкус горькой иронии. Я не первый раз в такой ситуации.
Сдавайся, Саша.
Это то, что все привыкли и продолжают говорить мне. Я физически, умственно и эмоционально слаба. Чем больше я борюсь с приливами, тем ниже опускаюсь. Но если бы я следовала этой логике, то никогда бы не нашла в себе силы подняться над этой ситуацией и восстановить контроль, который был у меня украден.
Капитан начинает поворачиваться, стирая меня с лица земли, словно я надоедливая муха.
— Нет, — говорю я достаточно громко, чтобы слово отскакивало от окружающих нас стен.
Я вижу точный момент, когда капитан решает уделить мне время. В очередной раз. Он останавливается как вкопанный и смотрит мне в лицо — полностью.
И снова я ошеломлена его впечатляющим телосложением и каждой выпуклостью его мускулов. Я понимаю, что он ближе всего к машине для убийства человека, которую я когда-либо встречала.
Он скрещивает руки и смотрит на меня. Только сейчас все по-другому.
Нет никакого пренебрежения, и хотя это должно быть хорошо, это не так. На его место приходит калечащее чувство… вызова.
Возможно, раньше он сказал мне сдаться, но сейчас он, похоже, готов заставить меня это сделать.
— Нет? — медленно, неторопливо повторяет он, и я уверена, что это тактика запугивания.
Этот человек привык все делать по-своему, и любой намек на бунт, вероятно, в его книгах наказуем.
— Нет, сэр, — произношу я, и, клянусь, в его глазах промелькнула тень, слишком мимолетная, чтобы ее уловить или изучить должным образом.
— Ты на коленях, потому что не смог удержаться на ногах после простого маневра, и имеешь наглость говорить мне «нет»?
Это вопрос, но он звучит риторически. Слова впрыснуты с таким пренебрежением, что у меня по коже бегут мурашки.
Я начинаю вставать, но он толкает меня обратно, просто ладонью по плечу. В этой позе он так близко, что я чувствую запах его лосьона после бритья, или геля для душа, или чего-то еще, что пахнет чистотой.
— Я разрешил тебе подняться?
— Нет, сэр, — я сглатываю, и звук эхом разносится в окружающей тишине.
Тем не менее, я смотрю в его пугающие ледяные глаза, даже чувствуя себя застывшей на месте без выхода.
Да, глаза у него пугающие, но нет ничего страшнее моей участи, если меня выгонят из армии.
И, главное, судьба всех остальных.
— Возможно, сейчас у меня нет силы, но я хочу ее, — я говорю резким тоном, не в силах контролировать эмоции, переполняющие меня. — Я буду много работать для этого. Я буду самым дисциплинированным солдатом, который у вас есть, если вы просто дадите мне шанс.
— Дать тебе шанс, — на этот раз это не вопрос. Простое повторение фактов. — Есть более компетентные солдаты, чем ты. Почему я должен выбрать тебя?
— У меня нет ответа на этот вопрос, сэр, но я знаю, что никогда не сдаюсь.
Он приподнимает бровь, снова глядя на меня так странно, что я не могу понять.
— Сначала прояви себя, — говорит он с легкостью, как будто метод является данностью.
На моем лице должно быть написано замешательство, когда я спрашиваю.
— Как мне это сделать?
— Теперь это та часть, в которой ты должен разобраться сам, — он отстраняется и бросает на меня еще один строгий взгляд. — Посмотрим, хватит ли у тебя сил занять место мужчины, Липовский.
А потом он разворачивается и уходит.
Мои брови хмурятся при его последних словах. Он не сказал место другого человека. Он сказал мужское место.
Интересно, почему он так выразился.
В любом случае, это не важно сейчас, когда у меня наконец-то появился шанс восстановить контроль над своей жизнью после резни, которая забрала у меня все.
Глава 3
Кирилл
Холодный пот покрывает мою кожу, когда я сижу на твердой поверхности военной кровати.
Меня окружает гробовая тишина, и я вскакиваю, бесшумно ступая ногами по полу.
Образы из кошмара краснеют перед глазами и проигрываются в замедленном темпе в темных уголках моего подсознания.
Все и все, что я вырезал из своей жизни, медленно возвращалось в мое непосредственное присутствие. Не лично, а как призраки и тени.
Я смотрю на порезы и следы, скользящие по моей коже, служащие постоянным напоминанием о том, что произошло до того, как я попал сюда.
Причина, по которой я избежал всего этого.
Это также причина, по которой у меня есть эта чертова потребность вернуться и управлять всем этим. Каждым последним куском этого.
Никто не может контролировать меня, если я лидер. Никто не может запретить или приказать мне сделать что-либо. На самом деле все будет наоборот.
Но не здесь и не сейчас.
Я надеваю штаны и футболку, затем выскальзываю из комнаты в пустой тренировочный лагерь. Солдатам была дана одна ночь, так что они все съебались, чтобы напиться и получить немного киски, пока у них была возможность. Включая моих собственных людей, которые обычно следуют за мной, как подражатели — тени.
Тем лучше. Пустая тьма дает мне необходимое пространство, которое позволяет мне бежать и доводить себя до предела своих физических возможностей. Это верный способ перезарядиться и стереть кровавые события из ночного кошмара.
Или скорее память.
Несмотря на яркий лунный свет посредине неба, морозно. Холодный воздух с каждой минутой все глубже проникает в мои кости, но я всегда находил утешение в морозной погоде.
Что-то в суровых природных условиях позволяет мне слиться с ними и увидеть себя частью
