её руку. Никто не имел права при слугах давать подобного рода советы. Мать прилюдно отчитывала её, пусть и мягко, вкрадчиво, сообщала о горе. Но Диана не считала, что имеет право плакать. Ответственность, о которой пока что не задумывались ни лекарь, ни матушка, ни свора слуг, уже лежала на её плечах.
- Я нахожусь в своих покоях, - величественно произнесла она. – Я – коронованная королева Алиройи. И отныне попрошу обращаться к себе полагающим образом, - Диана вдруг ощутила удивительное облегчение от того, что в Алиройе короли не величали себя во множественном числе, она не вынесла бы этого "мы велели". Ей бы казалось, что Эдмунд стоит за её плечом и повелевает каждым движением.
Мать ошеломлённо смотрела на неё, тяжело дыша. Кажется, она перебирала в голове все возможные обращения к дочери, но до сих пор не определилась, как именно должна поступить.
- Его Величество, - вкрадчиво произнёс лекарь, - хотел бы…
- Его Величество мёртв! – прервала его Диана, не позволяя при слугах озвучить что-либо, способное дискредитировать её. – И всё, чего он хотел бы сейчас – это уважения к королеве, которую сам же возвёл на престол и преклонения пред своим мёртвым телом. Вы не желаете выразить первое и отказываетесь от второго
Мужчина побелел и попятился, только сейчас поняв, какие советы и кому посмел отдавать. Но Диана была непреклонна. Сегодня ей не хотелось молчать.
- Помогите господину лекарю перенести тело Его Величества, - распорядилась Диана. – Да поживей! И выполните мой предыдущий приказ, коль уж решитесь меня слушать.
Наконец-то слуги отмерли. Одна из девчонок, самая юная, удивительно бледная, метнулась к королеве, подобрала бумагу и так и застыла в глубоком поклоне, протягивая Диане скомканный лист.
Та взяла пророчество из чужой дрожащей руки и смерила злым взглядом остальных.
- Будешь прислуживать мне лично, - Диана позволила своим ледяным пальцам прикоснуться к девичьему запястью. – А вы все – вон!
Служанка, повинуясь приказному жесту, выпрямилась и встала за спиной королевы. Было видно, что девочка вот-вот заплачет от ужаса, хотя Диана не знала, она ли так сильно испугала бедняжку, или дело в мертвом короле.
Двое других слуг наконец-то принесли носилки, осторожно переложили на них тело короля и, стараясь смотреть на мертвеца со всем уважением, которое были способны выдавить из себя, двинулись прочь из покоев. Традиция велела мёртвому королю пребывать в тронном зале, одетому в парадную одежду, с короной на голове, покуда не свершится погребальная церемония. Что ж, Эдмунд оказал им огромную услугу, когда умер прямо в свадебном наряде. Возможно, его даже не станут переодевать.
- Вам нужна моя помощь, Ваше Величество? – обратился к Диане лекарь.
- Ступайте, - велела она, изо всех сил стараясь оставаться спокойной. – Вы тоже можете идти, матушка.
- Да, Ваше Величество, - мать сглотнула, присела в глубоком реверансе.
Она всё ещё не считала её королевой. Диана чувствовала это в каждом движении матери, знала, что та не будет способна на то уважение, которого её дочь достойна. Но, что ж, если она не может… Диана была готова отвоевать свой статус.
Наконец-то слуги ушли, и она устало опустилась в мягкое кресло, в котором, очевидно, любил сидеть король, принимая гостей.
- Сними корону, - велела она служанке.
- Да, Ваше Величество.
- Хорошо, - Диана указала ей на маленький столик. – Принести мне бумагу и перо с чернилами.
Служанка присела в быстром реверансе и бросилась выполнять приказ. Диана наблюдала за её суетливыми движениями с мягкой улыбкой, словно рассчитывала на то, что девчонка вот-вот оступится. Совсем ещё дитя, вряд ли старше шестнадцати лет…
Следовало написать королевскому распорядителю, чтобы завтра утром огласили о смерти Эдмунда. Этот факт не доставлял Диане ни печали, ни радости, она чувствовала себя посторонним человеком, удивительно жестоким, не способным сочувствовать чужому горю. Что ж, это было приятное избавление – она не грустила по своему покойному мужу.
Письмо, сухое и сдержанное, казалось ей пустым. Диана уже думала поставить свою подпись, запечатать и отдать служанке, но в последний момент переменила решение и дописала ещё несколько предложений с ледяной улыбкой на губах.
Завтра она узнает о том, лгало ли пророчество о детях короля. Семь сыновей… Алиройя должна была молиться, чтобы ни один из них не был похож на короля Эдмунда душой.
Глава четвёртая
С самого утра глашатаи трубили о смерти Его Величества. Диане не спалось; она долго стояла у окна и прислушивалась к шуму, доносившемуся снаружи.
Служанка помогла ей одеться, затянула шнуровку траурного платья - свадебное отлично подходило для этих целей, - и теперь укладывала волосы в длинные косы, традиционную алиройскую причёску. Диана сидела, неестественно выпрямившись, и смотрела на своё отражение. Ей не нравилась чрезмерная бледность, хотя девушка и знала, что это совершенно нормально для молодой вдовы.
- Готово, Ваше Величество, - тихо произнесла служанка. - Что-нибудь ещё?
- Как тебя зовут? - Диана всмотрелась в своё отражение. Служанку там тоже было видно, и королева убедилась в том, что та - совсем ещё девочка.
Вряд ли ей исполнилось шестнадцать.
- Малика, госпожа.
- Малика, - повторила она её имя, чувствуя, как оставляют звуки чужого имени странный привкус во рту. Это всё магия, которой Диана не умела управлять. Магия, в которой она ничего не принимала. - Ты давно при дворе?
- Несколько месяцев, Ваше Величество.
- И что ты можешь рассказать мне о короле?
- Но ведь он мёртв!.. - выпалила девочка и тут же стыдливо опустила голову. - Его Величество был мудрым государем, и большая трагедия для Алиройи...
- Прекрати, - оборвала её Диана. - Ты должна говорить мне правду. Эдмунд был отвратительным человеком, мы обе об этом знаем. И многие обрадуются его смерти. Многим эта смерть была выгодна. И, несомненно, найдётся не один и не два незаконнорождённых ребёнка, которым нужен этот трон... Принеси мне корону.
Малика спешно опустилась в глубоком реверансе и убежала в соседнюю комнату. Диана знала, что корона лежала на бархатной бордовой подушке и сверкала, воруя последние лучи солнца, попадавшие в помещение. Она была, несомненно, красива - и пугала не меньше. Почему-то мысли о символе власти перестали вызывать у Дианы неприятную дрожь. Напротив! Она чувствовала себя счастливой, потому что обладала чем-то страшным, недоступным для других...
Дверь распахнулась, и Диана увидела в зеркальном отражении одного из лакеев.
- Ваше Величество, к вам господин советник.
- Пусть войдёт.
Зашевелились застывшие в углах тени. Лакей с поклоном отступил, перед советником открыли двери, и он вошёл в зал, где прежде король встречал своих друзей и подданных ядовитой улыбкой. Диана и сама бывала здесь, сидела по несколько
