либо уступить нагу, и лишиться не только привилегий, влияния и статуса, но и существовавшего в Королевстве до сих пор равноправия рас, либо закрыть глаза на страдания подданных, которые тысячами умирали от голода, и пытаться найти другую защиту от налетов саранчи. Возможно, моя бабушка права, и правящие семьи тогда тридцать лет назад пошли по пути наименьшего сопротивления, приняв условия Василиина Третьего, но что сделано, то сделано, так что имеем, то что имеем.
И все же, несмотря на то, что рассказанное мной — это уже грустно, к сожалению дальше история становится еще печальнее, по крайней мере, для моей семьи. Думаю, ни у кого не вызовет удивления тот факт, что не все представители правящих семей легко смирились с подобной вопиющей узурпацией власти и организовали не столько оппозицию, сколько комиссию по тщательному и придирчивому расследование налетов саранчи. И мои родители, будучи представителями двух королевских семей (мой отец, хоть и был высший нимф, но принадлежал к правящему роду северных дроу Шермонт, а мама, как я уже упоминала, принадлежала к роду Флорель), естественно, оказались центральными фигурами и вдохновителями этого расследования. Я не буду сейчас утомлять вас подробностями этого расследования, скажу только, что зацепки против императора они искали, собирая улики по крохам очень долго, более десяти лет, но как только они нашли что-то действительно стоящее, как выразилась моя бабушка, в замке моих родителей случился страшный пожар. Причем пожар случился именно в комнате моих родителей и при этом два очень сильных мага, какими являлись мои мама и папа, в совершенстве владеющие водной, воздушной и земной стихиями — ничего не смогли противопоставить этому пожару. И папа, и мама, они просто сгорели заживо в этом огне. Мне тогда было всего восемь месяцев отроду, и я должна была бы сгореть вместе с ними, так как комната моей няни находилась рядом с родительской. Однако, накануне, я подхватила процветень и поэтому меня отправили к бабушке, так как она являлась и является лучшим лекарем на все четыре королевства по специфическим заболеваниям нимф. А серьезность моего заболевания была в том, что процветень — это болезнь, которой болеют только высшие нимфы и только во младенчестве, и если процветень не лечить по всем правилам, то болезнь может отступить и затаиться, а затем дать о себе знать тогда, когда нимфа в первый раз обернется растением — вот только, назад в человеческую ипостась больная процветнем нимфа уже не вернется, она так и останется духом и хранителем этого растения.
В общем, теперь, надеюсь, вы понимаете, за что я так не люблю нашего императора-узурпатора, в частности, и нагов в целом, а что касается его сыночка полудракона-полунага, то яблоко от яблоньки, как говорится, далеко не падает.
[1] Цугцва́нг (нем. Zugzwang «принуждение к ходу») — положение в шашках и шахматах, в котором любой ход игрока ведёт к ухудшению его позиции.
Глава 3
Утро следующего дня началось с того, что меня разбудило тихое и монотонное, но от этого ещё более раздражающее то ли постукивание, то ли царапанье…
Спросонья я было подумала, что это вода из крана капает… Однако, прислушавшись поняла, что вода так не капает. Это, продолжала размышлять я, гораздо больше похоже на дребезжание или позвякивание…
«Позвякивание! Ну конечно же! Такой звук издают маленькие камушки, когда ударяются о стекло! — внезапно осенило меня. — Точнее, они издают такой звук, когда кто-то раз за разом заставляет их ударяться о стекло!» — поправила я себя. После чего вывод о том, что этот кто-то пытается разбудить меня ещё до того, как это сделает мой садюга-будильник, напросился уже сам собой.
Впрочем, идея — открыть глаза, выглянуть в окно и убедиться в том, что мой вывод верен, не нравилась мне не только потому, что за окном меня вне всякого сомнения поджидал маньяк, но ещё и потому, что мне совсем не хотелось открывать мои только-только закрытые, потому что до этого они всю ночь плакали, глаза. И ещё потому, что я знала наверняка — если я их сейчас открою, то потом очень долго, аж до самого вечера уже не закрою…
Мысль накинуть полог тишины, мелькнула, но напоролась на встречную.
«А как же занятия? Все-таки второй день нового семестра. Рановато вроде для того, чтобы уже начинать прогуливать», — размышляла я, так как понимала, что если активирую полог тишины, не услышу будильник.
— Дилемма, однако… — мысленно посетовала я.
Однако никакой дилеммы, как тут же выяснилось, уже не было. Её за меня уже решили. И решил тот самый маньяк, который устав кидать камушки, не придумал ничего лучше, чем воспользоваться тем, что он, кроме того, что гад ползучий, ещё и гад летучий.
Посему он попросту взлетел на мой балкон и зашел ко мне в комнату через балконную дверь, которую я в принципе никогда не закрывала до сих пор, но теперь, очевидно, придется…
— Каро, а ты всегда в постели гостей встречаешь? Или это намёк на то, чтобы я к тебе присоединился? — вместо приветствия начал с пошлых намёков этот маньяк, подвид гад ползуче-летучий.
— Что ты здесь де…? — начала было интересоваться я, подпрыгнув словно ужаленная. Однако ещё не закончив произносить вопрос до конца, поняла — меня это совершенно не интересует. Я просто хотела, чтобы он убрался! И убрался как можно скорей!
— Ваше недовысочество, если вы ещё сами не поняли, что ошиблись балконом, то объясняю по-пу-ляр-но. Вам тут не ра-ды, от слова «со-овсе-эм»! — парировала его пошлый намёк своим откровенным хамством я.
Да уж, каюсь, не выспавшаяся я — та ещё невыносимо-бесцеремонная зловредная поганка. Ну и кроме этого, была у меня наивняцкая, простосердечная надежда, что вот он сейчас обидится и отправится к кому-нибудь другому в гости, а еще лучше разозлится и со злости как сиганет с балкона прямо в человеческой ипостаси и сломает ногу, и, возможно, отстанет от меня хотя бы на пару часов.
— Каро, не зли меня, я и так не в настроении…, давай подъем… нас ждут!
— Я…, что…? Кто…? Зачем ждут? — признаю, соображала я плохо.
— Будем проверять твои способности видеть причину убийства… Так что тебя ждёт труп! — самодовольно ухмыльнулся он.
— Какой еще труп? Ты совсем рехнулся! Я…я… еще от вчерашнего… — и я всхлипнула.
— Каро, этот труп…, верней парень…, он… похоже был убит также как и Этьен… это важно… иначе я бы никогда… не реви… я не переношу женских слез! — его голос звучал странно, но иначе и
