— Леди не говорила о причине визита, Грэхем?
— Нет, сэр, но, смею сказать, ее милость сильно взволнована.
— Все ясно, — вздохнул Ленокс. — Не совсем вовремя, конечно, но делать нечего. Предложите ей пока чаю. И про меня не забудьте, ладно? Я спущусь, как только оденусь.
— Хорошо, сэр.
— Отдаю должное стоицизму, с которым вы приняли раннее пробуждение, Грэхем.
— Не извольте беспокоиться, сэр.
Когда дверь за дворецким закрылась, Ленокс встал и подошел к высокому, до потолка, окну на западной стороне спальни. В густом тумане угадывались силуэты людей, понуро бредущих по Хэмпден-лейн. Что толкнуло их в путь в столь неурочный час: сострадание? угрозы? Даже сквозь стекло он слышал, как шлепаются на тротуар мокрые листья. А потом на его лице проступила улыбка. Прежде всего — чай, и как знать — что потом? Новый день сулит новое дело, и даже лучше, что оно начинается в предрассветный час. Порой такие расследования оказывались самыми интересными.
Сменив бело-голубую пижаму на серый костюм, он спустился в гостиную.
— Как поживаете, леди Аннабел?
Ленокс и сам видел, что поживает она плохо. Перед ним стояла донельзя худая, испуганная, так и не снявшая многолетний траур женщина в темно-коричневом платье. Когда-то леди Аннабел слыла хорошенькой, но те времена прошли. Она была старше Ленокса, лет сорока пяти. Он напрягся, судорожно пытаясь вспомнить что-нибудь о чудовище Пейсоне: красавец, необузданный нрав, погиб при загадочных обстоятельствах. Глубокий шрам на шее — память то ли о сражении, то ли о чем-то еще. Но прежде всего на ум приходила его таинственная смерть.
— Мистер Ленокс, мне, право, чрезвычайно неловко вас беспокоить, — пробормотала леди Аннабел, нервно вцепившись в длинное дорогое ожерелье.
— Что вы, что вы, — прервал ее Ленокс. — Поверьте, я рано встаю.
— Конечно, мне следовало потерпеть часа три, но, когда на душе такая тяжесть, ждать невыносимо.
— Прекрасно понимаю, — ответил он. — Вы, видимо, не сомкнули глаз. Что произошло?
— Мистер Ленокс, я надеюсь на вашу проницательность.
— И независимость суждений?
— Я вас не понимаю.
Ленокс пожал плечами:
— Полагаю, вы здесь, потому что не пошли в полицию.
— Вы правы, мистер Ленокс, вы правы. Само собой, я не хотела обращаться в полицию. Но дело не только в этом. В полиции надо мной бы просто посмеялись. А вы, я уверена, смеяться не будете.
— Ни в коем случае.
— Судите сами, разве можно прийти к ним и сказать: «Мой сын живет при колледже, и у него в комнате дохлая кошка». Меня ведь примут за сумасшедшую.
— Дохлая кошка?
— Да, мистер Ленокс, в том-то и дело.
И она опять сжала ожерелье.
«Господи, только не это», — устало подумал Ленокс.
— Вы утомлены, леди Пейсон. Выпейте чашку чаю.
— Благодарю вас, — согласилась она. — Мистер Ленокс, вы ведь поедете со мной в Оксфорд?
— Все зависит от обстоятельств. Вы говорите, что все дело в дохлой кошке? В ней одной?
Леди Аннабел немного успокоилась.
— Разумеется, нет.
— Так в чем же тогда?
— Я приехала к вам, потому что мой сын Джордж пропал.
ГЛАВА 4
В графстве Уорикшир жили два почтенных семейства: Люси и Уэст.
В том, что Люси прославились больше, немалую роль сыграло предание (может, и апокрифическое, кто знает), будто сэр Томас Люси взял в наставники своим чадам Уильяма Шекспира и тот, мол, даже подстрелил оленя в хозяйском лесу. Зато Уэсты были богаче. Во время революции[4]предок Уэстов отличился в битве при Эджхилле,[5]за что после Реставрации король и пожаловал верному подданному северные земли графства вокруг крупных городов Нанитен и Бедуорт. До славы Стратфорда и великолепия южных каналов этим местам было далеко, но здесь делались деньги.
Леди Аннабел была из Уэстов. На сегодняшний день род возглавлял ее брат Джон. Человек по натуре сугубо сельский, Джон Уэст отличался добротой, хладнокровием и набожностью, любил сестру и ненавидел Лондон почти так же, как она. Он делал все возможное, чтобы леди Пейсон забыла несчастный брак или по крайней мере ни в чем не знала нужды. Именно поэтому с Хэмпден-лейн Ленокса и леди Аннабел увозила помпезная карета, запряженная шестеркой лошадей. Грохочущий экипаж и изнутри являл собой образец роскоши: пышные сиденья, обитые голубым плюшем, тепло под ногами от трепетавшего в печурке огня.
Обстоятельств дела они пока не обсуждали. Услышав, что молодой Уэст пропал, Ленокс тут же согласился ехать, захватив лишь пальто и готовый дорожный чемоданчик, собранный Грэхемом и стоявший у дверей как раз для таких случаев. Вместо завтрака кухарка сложила в пакет сандвичи с жареными помидорами. В столь ранний час на улицах было свободно, и к тому времени, как Ленокс раскрыл пакет, карета уже без помех выехала из Лондона.
— Не могли бы вы рассказать о случившемся во всех подробностях? — обратился он к леди Аннабел.
— Да-да, конечно. Только не знаю, с чего начать. С сегодняшнего утра?
— Опишите вашего сына, если не возражаете.
Ее глаза сразу наполнились слезами.
— Джордж на втором курсе, изучает историю в Линкольн-колледже. Больше детей у меня нет, и надо ли говорить, что я дорожу каждым его вздохом гораздо больше, чем собственной жизнью.
От поместья, где живем мы с братом, до Оксфорда всего час пути, поэтому езжу я туда часто, порой по три раза в неделю. Джордж, конечно, очень занят: учеба, друзья, Сами знаете, — и нам не всегда удается встретиться. Бывает, я обедаю с директором колледжа.
Однако у нас есть незыблемое правило — совместное чаепитие по субботам. Вчера, как вы знаете, была суббота. Я выехала пораньше, хотела побродить часок-другой в картинной галерее колледжа Крайст-Черч. Но по приезде в Оксфорд меня охватило такое волнение, что я сразу направилась в Линкольн-колледж. Портье знает меня, он пропустил в комнаты сына.
— Комнаты?
— Смежные гостиная и спальня. В гостиной — письменный стол и два кресла: окна спальни выхолят во внутренний дворик.
— А в гостиной окна есть?
— Да, несколько.
— Продолжайте, прошу вас.
И вновь она беспокойно сжала ожерелье.
