но, возможно, Шейн поместил их там, где другие не могли видеть.
Еще приглушенные голоса сверху — умоляющая Бриджит, кричащий Шейн. Даже сестра Мэйбл повысила голос.
Кожу Грейс покалывало. “Киллиан? Что здесь происходит?”
Но молодой человек не отвечал, не открывал глаз.
Раздался звук, похожий на звук приближающегося локомотива.
Окна взорвались.
Грейс закричала, и пол под ними затрясся, стены задрожали, сбивая с полок безделушки и банки с маринадами. Они разлетелись вдребезги, ударившись об пол. Когда клубничное варенье растеклось по древесине, джем отделился, обнажив черную гниль внутри. В консервах кишели личинки. Мальчики плакали, а Табби кричала. Грейс подошла к детям и вместе с Морисом повела их всех под стол. Они никогда не отнимали рук от своих лиц. Киллиан остался стоять, и Грейс окликнула его, вынужденная перекрикивать весь шум.
“Киллиан! Пригнись! Это землетрясение!”
Он убрал ладони ото рта. “Нет, это не землетрясение! Это проклятие!”
“О чем ты говоришь—”
Раздался щелчок, похожий на гром, похожий на одиночный выстрел, и промежутки между половицами стали шире, наполняясь чернотой, которая поднималась снизу, как отрицательные лучи света. Это был не дым, а скорее теневые лучи, не похожие ни на что, что Грейс когда-либо видела. Их вид пробрал ее до глубины души. Как может свет быть черным? Он взметнулся к потолку и распространился веерами, стекая по стенам, как лава, и перекрывая дневной свет. Она текла плавно, одинокие стремнины безжалостной тьмы.
Это было неестественно. Это было необъяснимо. Это было ужасно.
Она услышала, как отец Блэквелл кричит сверху.
“Избавь нас, о Господи! От всякого греха, от вечной смерти, от самого черного из черных, от сетей дьявола!” Голос преподобного стал громче. “Обрати зло на моих врагов и в Своей верности уничтожь их!”
Рейнхольд ворвался в парадную дверь, заметив Грейс, скорчившуюся под столом, и детей О'Коннер, прижавшихся к ее рукам, как птенцы под крыльями птицы-матери. В его руках была винтовка "Шарпс".
“Мисс Коулин!”
Паника в глазах мужчины подтолкнула ее к действию. Они должны были выбраться из этого заброшенного дома. Она вывела детей из-под стола, когда вокруг сгустилась тьма. Они отказывались открывать глаза, поэтому ей и Рейнхольду пришлось тащить их к входной двери. Грейс схватила Киллиана за руку, но он не сдвинулся с места. Ей придется вернуться за ним.
“Давай же!” — сказал Рейнхольд.
Она пришла с Табби и Морисом, по одному ребенку с каждой стороны от нее, ее руки были прижаты к их шеям сзади, чтобы не потерять их. Рейнхольд оставил входную дверь открытой, и большой квадрат естественного света, казалось, взывал к Благодати. Сияние раннего вечера переливалось различными оттенками меди и золота. Пока она бежала, ее волосы начали падать ей на глаза, пучок распустился. Пряди были густыми от пота. Дети вышли первыми, и Грейс чуть не перепрыгнула через порог и споткнулась, ударившись о ступеньки. Рейнхольд схватил ее за локоть, и они побежали вместе. Выбравшись из дома, дети опустили руки и открыли глаза. Рейнхольд крикнул им, чтобы они садились в дилижанс, но лошади быои потными и брыкались, выгибая шеи, и молодые О'Коннери в страхе попятились.
Грейс услышала шаги позади них. Она оглянулась, почти ожидая, что какой-нибудь копытный демон сядет им на хвост. Из темноты появилась сестра Мэйбл, ведя за руку отца Блэквелла. Киллиан была с ними. Увидев их в безопасности, Грейс вздохнула с облегчением, но выражение их лиц омрачило это чувство. Преподобный был цвета мела, красота монахини внезапно постарела. Их руки были скользкими от крови, а Библия отца Блэквелла тлела в его руках. Грейс уставилась на дверной проем, ожидая — молясь — увидеть Бриджит О'Коннер и ее новорожденного ребенка.
Мать так и не появилась.
* * *
”Я предлагаю сжечь ее", “ сказал Рейнхольд. “Сжечь ее дотла”.
Он стоял, прислонившись к стене, и сворачивал сигарету. Его маленькая жена была рядом с ним, молчаливая, как всегда. Напротив них сестра Мэйбл вела других сестер в тихой молитве, благословляя всех, кто пришел на собрание. Ратуша была переполнена, жители собрались, чтобы обсудить странные события, происходящие в Хоупс-Хилл. Некоторые хотели услышать о доме О'Коннер из первых уст. Некоторым нужно было распространять сплетни. У других были свои собственные странные истории.
“Ты хочешь разрушить весь дом?” — спросил кто-то.
Рейнхольд покачал головой. “ Не только дом, но и всю ферма. Очисти огнем”.
Среди собравшихся пронесся сердитый ропот.
“Земля отправилась к дьяволу”, - сказал он. “Это проклято!”
Мужчина на заднем сиденье сказал: “Чушь собачья. Выпей еще, Рейнхольд.
“Я видел это, ты, дурак! Сестра Мэйбл и отец Блэквелл тоже это видели. Как и Грейс Коулин и все те бедные дети, которые теперь остались сиротами. Ты думаешь, мы все лжецы? Некоторые из вас видели зерно с дороги, не так ли? Видели ряды кукурузы? Все это так же черно, как туз пик.”
Мужчина, в котором Грейс узнала владельца магазина, выступил вперед. “Мы не знаем, мертвы ли О'Коннеры. Они могут отсутствовать, но это не значит, что они сдали свои фишки”.
“А что с их прыгающей малышкой? Что с ней, Кассий?
Лавочник отвел взгляд.
После странной встречи на ферме О'Коннер глава города Мерфи Хайерс, два городских депутата и несколько горожан отважились отправиться туда, чтобы провести расследование. Барли Рейнхолд был среди них. Болезнь констебля Кирби прогрессировала, и он не мог посещать занятия или даже покидать свою спальню. Когда они прибыли, внутри фермы не было никакой сверхъестественной тьмы, но поля лежали в руинах, а весь домашний скот пал замертво. У них не было никаких признаков травм, и все их глаза были широко открыты, как будто они все еще боялись того, что их забрало. Хотя холмы были известны беспокойными волками, никто не приходил полакомиться домашним скотом, и ни канюки, ни насекомые их тоже не трогали. Дом был пустой оболочкой самого себя. Доски расшатались, все окна были выбиты, и поисковики сообщили о неприятном запахе, который они не смогли идентифицировать.
Шейна и Бриджит О'Коннер нигде не было видно. Как и ребенка.
Поскольку четыре
