— Я тоже первый раз как труп сгоревшего увидел, эх, помниться, и блевал, — припомнил Фортуна.
— А я утопленников не люблю, — сказал Рыжов. — Кожа у них такая, зеленая, матовая, неестественная. Не люблю!
На помощь трём остальным грузчикам всё-таки пришёл шофёр «Уазика», Николай. Вчетвером они с матерками закинули тело в прицеп, и вскоре Уазик отбыл в морг. Колодников махнул Астафьеву.
— Юра, поехали.
Уже на ходу он покосился на молодого опера. Лицо того выглядело измученным.
— Ладно, не дрейф! — подбодрил он стажёра. — У каждого бывает такое вот крещение. Счас едем домой к этому машинисту. Надо опросить его семью.
Семья оказалась небольшой — молодая девушка и ребёнок полутора лет от роду. К удивлению Астафьева девушка уже знала, что её мужа нашли.
— Это правда, что Игоря убили? — пролепетала она, только открыв дверь.
— Да, вы сможете проехать, и опознать тело?
Та отчаянно замотала головой.
— Нет, не смогу, я… я умру, там, наверное. Пусть брат его съездит, Вадим.
— Как нам его найти?
— Я телефон вам его дам.
Колодников позвонил по нужному телефону, и брат убитого, Игоря Сафронова пообещал тут же съездить в морг. После этого Колодников начал расспрашивать девушку о муже.
— Скажите, Настя, а у Игоря были враги? Он с кем-то ругался, был в конфликте? На работе, на улице? Может, старые какие счёты? Мало ли чего бывает в жизни.
Она отчаянно замотала головой.
— Нет, он был не такой. Он ни с кем не ругался, его все любили. Мы с ним начали жить ещё до армии, а потом, как он пришёл, уже поженились. Тут вот он окончил техникум, ему так нравилось быть машинистом. Игорю предлагали водить дальние маршруты, но он не хотел нас оставлять надолго. Он так радовался, что сумел устроиться у нас в городе, на этот на наш завод. Машенька болеет постоянно, а он так переживал. Он уже через несколько дней должен был начать работать сам, постоянно. И вот…
Она снова начала плакать. В это время зазвонил телефон. Трубку поднял Колодников. Выслушав говорившего, он обронил только пару слов: — Хорошо, спасибо.
— Брат опознал Игоря, — сообщил Колодников Юрию. — Что ж, распишитесь вот здесь.
После того, как Настя расписалась, Андрей начал прощаться. Уже у подъезда он остановился, закурил свою вечную сигарету, и сообщил своему стажёру: — Есть охота. Может, по беляшу?
— Ты что, издеваешься? — обиделся Астафьев.
— Ах, да! Я и забыл совсем, что у тебя пост. А я, пожалуй, что-нибудь съем. Николай, — скомандовал он водителю, — давай в отделение, но через рынок.
Уже в отделении Астафьев, с отвращением рассматривающий, как Колодников поглощает беляши, спросил: — А, что, мы разве не будем опрашивать эту самую бригаду?
— Будем, но попозже.
— Почему?
— Потому что как раз сейчас они работают.
— Вот и хорошо. Не надо их бегать, искать. Они, как я понимаю, в одной будке сейчас, этого самого, как его — паровоза.
Колодников засмеялся.
— Да, это ты верно подметил. Они сейчас все в одной кабине только не паровоза, а маневрового тепловоза. И отвечать они будут, как один. А нам надо поймать их на противоречиях. Так что допрашивать будем по одному, и желательно на нейтральной территории. Например, дома.
Юрий не унимался.
— Почему на нейтральной? Почему дома?
— Когда подозреваемый дома, он морально не готов к допросу. Тут его можно и накрыть на противоречиях.
— Ты думаешь, что это они убили Сафронова? — допытывался Юрий.
— Исключать такого нельзя.
— Но жена говорит, что у них не было для этого мотивов?
Колодников прожевал последний кусок беляша, вытер руки подвернувшейся бумажкой с каким-то официальным приказом, и назидательно поднял вверх большой палец.
— Запомни, Юра, никогда не отрицай ни одну версию. Бывает, знаешь, пришьёт муж жену, а потом так красиво изображает горе, так просит найти убийц! Было раз у меня такое. Ну, думал, всё — этот невиновен точно.
— И что?
— Хрена! Завёл себе молодую любовницу, сам убил её, более того, расчленил, и частями вывез тело в луга.
— И как вы его взяли?
— По уликам раскололи. Кровь жены затекла под половицы. Он то говорил, что она просто не пришла домой. А как пол вскрыли, а там… Пол то он вымыл, а вот с этим ничего сделать уже не смог.
В это время раздался телефонный звонок. Колодников поднял трубку, и, выслушав короткий доклад, скривился, как от зубной боли.
— Чёрт, как не вовремя! — Сказал он, бросая трубку. — Время уже девять вечера! Вот ведь всегда так!
— Что такое?
— Мужичок один в бараках повесился. Надо съездить, посмотреть.
При мысли, что ему сейчас снова придётся видеть труп висельника, Астафьева снова замутило. Андрей это, похоже, понял.
— Ладно, не дрейфь, — Колодников, поднимаясь из-за стола, хлопнул его по плечу. — К телу тебя не подпущу. Пойдёшь опрашивать соседей. Я думаю — это дело мы быстро свалим.
ГЛАВА 3
Район, куда они прибыли, назывался Соцгородом. Когда-то это был передовой район молодого, социалистического города Кривова. Почти весь он состоял из двухэтажных, деревянных бараков постройки тридцатых годов. С течением времени он изрядно обветшал, потерял свою престижность. И в Соцгороде как-то незаметно начали сосредотачиваться деклассированные элементы. Продав свои квартиры, они покупали эти убогие коморки с одним туалетом в самом конце коридора, и общей кухней. Это всё усилилось как раз в девяностые годы, когда в город пришла дикая наркомания и безработица. Самоубийство в этом районе было вещью, самой что ни на есть обычной.
Найти нужный им барак помогла всё та же приметная, дежурная «Волга» прокуратуры. На этот раз на ней приехал, правда, не Шалимов, а другой следователь, Василий Потехин. Полноватый блондин с красноватыми глазами альбиноса, он стоял рядом с машиной, и, неторопливо курил.
— Привет, Василий. Что, тебя на это дело пригнали? — спросил Колодников, здороваясь за руку с Потехиным.
— Да, как самого младшенького. Прямо с отходной Сундеева, прикинь, как обидно? Из-за стола выгнали.
— Новый то прокурор там был?
— Нет, завтра его ещё только обещали привести.
— Это у вас хорошо, а то у нас всё как растянется на месяц — жуть!
— А чего плохого то?
— А то, что все эти ИО никогда не хотят брать на себя ответственность.
Колодников кивнул головой на барак.
