подготовлю выписку и отпущу, можешь звонить мужу.
Меня охватило радостное волнение, начала судорожно искать телефон, он нашелся не сразу. Одновременно собирала попадающиеся под руку вещи и набирала номер мужа. Сообщив прекрасную новость, продолжила упаковывать вещи. Уже через сорок минут я сидела полностью собранная и ждала выписку, а еще через час ехала домой с широкой улыбкой на лице. Меня отпустили на целых десять дней. О, какое это было счастье!
Ожидание и реальность
После первой химии было ощущение, что победа не за горами и мое выздоровление приближается с каждым днем. По возвращении в больницу на второй курс у меня взяли пункцию костного мозга, и врач сообщила, что достигнута ремиссия. Радости не было предела, казалось, что все позади и нет поводов для беспокойства.
Начали делать очередную химию, я уже понимала, к чему готовиться. Однако в этот раз организму было сложнее, ведь он еще не восстановился после предыдущего курса, а тут опять такая нагрузка. Эти семь дней с суточными капельницами дались мне непросто.
Для того чтобы мышцы не атрофировались, старалась ходить по коридору, везя за собой стойку с химией. Заставляла себя двигаться, так как знала, что в период реабилитации выходить из палаты будет опасно и основную часть времени я буду проводить в кровати.
Жизнь в больнице становилась чем-то привычным, капельницы сменяли друг друга, переливания крови уже не пугали, как раньше.
Я постаралась создать в палате максимально комфортную атмосферу: в этот раз взяла с собой френч-пресс для заваривания ароматного чая, сестра-хозяйка выдала плед, который предназначался для VIP-персон, на тумбочке стояла корзиночка с вышивкой, рядом стаканчик с разноцветными леденцами, которые спасали от ужасного химического привкуса во рту, и самое главное ‒ с моих губ практически не сходила улыбка. Да, я научилась радоваться тем моментам, когда нет температуры, когда относительно хорошо себя чувствуешь, когда есть небольшой аппетит и, наконец, когда я могу не только спать, но и заниматься чем-то интересным.
Реабилитация в этот раз меня изрядно потрепала, уже не было такого быстрого восстановления клеток, как при первом курсе. Пришлось терпеть значительно более долгий период с высокой температурой, также были проблемы, связанные с некоторыми воспалительными процессами. Из-за сильной нагрузки на сердце постоянно был учащенный пульс, который влиял на качество жизни. Таким образом, я провела в больнице целый месяц.
И вот меня опять отпустили домой на десять дней. В этот раз сил было гораздо меньше, любое движение давалось с трудом, я похудела, и аппетит был крайне слабый, хотелось все время спать. Было очень грустно от того, что близкие видят меня такой.
Уже появилось понимание того, что дальше будет совсем непросто, и пришло время узнать ‒ оптимист ли я на самом деле или только хочу им казаться.
Когда начался третий курс, было совершенно непонятно, как мой организм все это выдержит. Но, как известно, Господь не посылает нам испытаний больше, чем мы можем вынести. Я старалась все время улыбаться и шутить. Да, возможно, физически я была слаба, но силу духа никто не отменял!
В этот раз температура начала подниматься уже во время химиотерапии, антибиотики особо не помогали, их периодически меняли на другие, но температура все равно держалась. Слабость и тошнота практически не проходили, процесс бесконечного сбивания высокой температуры сильно выматывал. Мне сделали компьютерную томографию легких и обнаружили пневмонию. При этом я давала себе установку, что нужно потерпеть: пройду через этот сложный этап, а там меня ожидает награда в виде победы над моим личным врагом!
* * *
Есть известная фраза: «Не место красит человека, а человек место», и я готова под ней подписаться. Постепенно у нас в отделении сложилась небольшая дружная компания. Нам, конечно, особо нельзя было ходить в чужие палаты, но с маской в холле и буфете встречаться можно было. Мы как-то приспособились, заказывали всякие вкусняшки и устраивали совместные чаепития, играли в словодел, в карты, вспоминали смешные истории из жизни, все было искренне, по-настоящему.
Мне кажется, мы вдохнули в отделение жизнь. Как-то вечером сидели в нашем буфете, который в последние годы пустовал, так как еду стали развозить по палатам. Свет был слегка приглушен, на столе стоял чай с пирожными, что дарило ощущение настоящего кафе. Несмотря на плохое самочувствие, мы все были в очень приподнятом настроении и периодически заливались очистительным смехом. Кто-то принес с собой колоду карт, и уже полным ходом шла раздача, когда в буфет заглянула медсестра. На ее лице отобразилось искреннее удивление, и она игриво отвесила нам комплимент: «Девочки, ну вы молодцы! Сколько здесь работаю, такое вижу впервые!» В ответ мы закидали ее шутками и все вместе еще долго хохотали, представляя, как все это смотрится со стороны.
Из нашей компании я особенно выделяла одну замечательную девочку из Сочи, всегда хотелось поднять ей настроение, так как она была вдали от дома и эмоционально тяжело переживала первые дни каждого курса, да и физически ей было очень сложно переносить лечение в связи с сильнейшей тошнотой. Сама она работала в детском садике и была очень душевным человеком, с которым было легко общаться.
Еще одна моя подруга по несчастью — художница отвлекала от больничной реальности своими интересными историями, делилась знаниями практикующего дизайнера интерьеров, да и просто болтать о жизни с ней было безумно приятно.
Если кто-то из наших поступал в отделение, то все врачи и медсестры уже знали, куда нужно подселять. Так как компания у нас была весьма позитивная, то даже с точки зрения терапевтического эффекта врачи старались нас разместить в одной палате.
Эта дружба мне напоминает фронтовую. Когда ты с кем-то оказываешься перед лицом смерти, то между вами есть полное взаимопонимание, вы будто посвящены в какую-то тайну. Там есть и искренняя поддержка, и сопереживание, и готовность прийти на помощь, невзирая на то, что сам находишься в полном изнеможении.
Но бывало, и не раз, что попадались соседи по палате, с которыми было крайне тяжело быть в одном пространстве. Для меня это было отдельным испытанием. Когда люди находятся на негативной волне и во всем видят только плохое, я от этого очень страдаю.
Одна такая женщина жила со мной около недели, и каждое утро у нее начиналось с очередного недовольства. Напрягало ее абсолютно все, начиная с вида из окна. Еда для нее была несъедобная, кровать ‒ слишком высокая, унитаз ‒ слишком низкий, а медперсонал безрукий. Сначала я терпела, старалась что-то
