другого божества.
Легкая, как перышко, его рука ласково коснулась моей щеки.
– Ты не увидишь ни своего скорого будущего, ни другого смертного провидца, потому что провидцы могут действовать вопреки своим собственным предсказаниям. Ты увидишь только ваше отдаленное будущее. Не в моей власти наделить тебя такими способностями. Понимаешь?
Я кивнула. Необъятное важное будущее! Если я принесла добро Трое, будучи канефорой, насколько больше я смогу сделать, став пророком.
А еще я смогу узнать, за кого мне суждено выйти замуж.
– Ты будешь смертной истины, как я – ее бог.
– Я помогу людям избежать ошибок.
Он поправил меня:
– Только маленьких ошибок, не больших. Ужасный корабль судьбы почти невозможно повернуть.
Я ощутила холодок морского бриза. Зачем кораблю судьбы плыть к Трое? И с чего ему быть ужасным? Отец был хорошим правителем, и никто не мог вспомнить времена, когда бы мы жили не в мире.
Аполлон на мгновение отвел взгляд, затем снова посмотрел мне в глаза. Его бровь приподнялась.
– Похоже, я не могу даровать тебе способность видеть будущее, не даровав ее также и твоему близнецу. Ты не возражаешь?
Мне было жаль Деифоба, соперника Гелена, потому что мой брат наверняка стал бы использовать прорицание против него. И все же я отрицательно покачала головой. Я бы уравновесила проказы Гелена своей силой.
Аполлон велел мне лечь на скамью, затем провел рукой у меня над головой. Вокруг собралось облако блестящих пылинок. Я чуть не задохнулась, когда крошечные осколки будущего хлынули мне в рот. Они забили мне ноздри. Они стучали у меня в ушах. Я захлебнулась, затем глубоко вздохнула, и они защекотали мне горло.
Они растворились где-то глубоко во мне. К воспоминаниям о прошлом присоединились видения будущего.
Я могла изучить их позже, но бог ждал. Открыв глаза, я села, чувствуя себя немного лучше, и неуверенно ему улыбнулась.
Он придвинулся ближе, так близко, что я почувствовала запах гвоздичного масла на его коже. Он приподнял мой подбородок. Его лицо – нестареющий, неизменный лик бога – приблизилось к моему! Я почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. Он поцеловал меня в губы.
Ай! Сглотнув подступившую желчь, я отодвинула – нет, оттолкнула! – его.
Лицо Аполлона покраснело.
– Так ты со мной поступаешь? – он встал.
Я упала на скамью. Я разгневала бога. И была так глупа, что приняла его слова о любви за простой символ заботы.
Сквозь страх, гулом отдававшийся в ушах, я услышала его слова:
– Я вернусь завтра. Не оскорбляй меня снова.
3
Как только он ушел, будущее развернулось передо мной, точно рулон ткани, летящий вниз по неровному склону, – вперед, вперед, пауза, вперед, пауза. Все дальше и дальше. Смазанные обрывки видений, затем образ молодого человека, похожего на отца, который сидел на клинии[5] в пещере с медными стенами. Снова размытые, проносящиеся мимо сцены. Остановка. Корабли с поднятыми парусами, заполнившие нашу гавань. Как красиво!
В темноте под веками все расцвело алым. Поднялся шум: стук копыт, боевые кличи, вопли. Нет!
Передо мной спешно развернулись бесконечные полотна ткани, заполненные хаосом битвы. Затем вспыхнула и сама материя. Я увидела своего возлюбленного брата Гектора, скорчившегося на земле за стенами Трои. Из груди его торчало копье, и я поняла, что он мертв. Нет!
Я содрогнулась от рыданий. Перед глазами все плыло, и из-за слез образы будущего стали едва различимы.
Наконец я успокоилась. Я предупрежу Гектора. Он будет жить.
Теперь мой дух парил над пепелищем, бывшим когда-то Троей. Я знала, что город сгорел, но упустила момент, в который вспыхнуло пожравшее его пламя, случилось ли это через три года или триста.
На моих глазах Троя начала возрождаться, столь же величественная, как и прежде. Ветер подхватил меня и понес вперед. На равнинах и горных склонах, окружающих Трою, появлялись другие города. Невидимая рука провела между ними паутину линий-дорог. Они становились все шире, крошечные точки двигались по ним все быстрее.
Прямо надо мной что-то пересекло небо, но для птицы его полет был слишком прямым. Неведомое создание исчезло за горизонтом, ему на смену пришло другое. Они появлялись и исчезали, и с каждым разом их скорость все увеличивалась.
Когда видения развеялись, меня заботливо окутал теплый бриз. Обычный сон овладел мной.
Священную рощу заливал дневной свет. Где-то каркнула ворона. Я потянулась и улыбнулась Аполлону, который сидел у моего изголовья с миской винограда на коленях. Его рука мягко накрывала мою ладонь.
Я напряглась, вспомнив поцелуй и свои видения.
Да, именно о таком даре я и просила, но бог пророчеств не мог не знать, что я увижу смерть Гектора. Он – защитник детей и должен был защитить меня. Я уже почти выросла, но пока еще оставалась ребенком. Мать, будь она здесь, тоже пришла бы в ярость, и неважно, что причиной ее гнева был бы сам Аполлон.
Я вскочила на ноги.
– Не прикасайся ко мне!
Аполлон нахмурился, выглядел он удивленным.
– Я исполнил твое желание.
– Ты думаешь, я хотела увидеть, как мой брат Гектор, – возмутилась я, – любимец Аполлона, погибнет в битве…
– Я буду сражаться на его стороне.
– Но он умрет. И ты знал об этом!
Голос Аполлона оставался спокойным.
– Каждая легенда заканчивается смертью героя, если только он не становится бессмертным, что случается редко. Таков удел смертных – умирать. Но значение имеют великие деяния, которые они совершат при жизни. У Трои будет много героев. – Он протянул мне миску. – Съешь виноград, любимая, и выполни свое обещание.
Я не могу! Не стану! Мать с отцом навсегда отвернутся от меня, если я это сделаю.
– Мне не нужен твой виноград.
Я побежала прочь.
Позади меня закаркали вороны:
Среди снегов за зайцем мчится
Почуявший добычу волк,
и ярко озаряет бога света ярость.
Я пробежала всего несколько шагов, прежде чем ветер ударил мне в лицо, откинув назад волосы, и поднял меня в воздух.
В ушах прошелестел голос, похожий на вздох:
– Эвр, восточный ветер. Я не причиню тебе вреда.
Добрые слова смягчили мой гнев и вернули способность мыслить здраво.
Ветер вернул меня к Аполлону, который расхаживал перед скамейкой.
– Так ты мне отплатила? Так, по-твоему, должно служить своему богу?
Эвр унесся прочь.
Я снова подумала о матери, спокойно сидящей за своим ткацким станком и верящей, что Гектор проживет долгую жизнь. Глаза защипало от подступивших слез. Я неуверенно улыбнулась.
– Спасибо тебе за пророческий дар, – я судорожно вздохнула, – и за то, что оказал мне
