В субботу Реми не показывался все утро. Он телепортировался в Германию и, видимо, отправился куда-то отметить тот факт, что ему удалось завершить свою миссию и убедить меня отправиться в ту школу. Я уютно устроилась на широком подоконнике в своей комнате, сделав себе кофе глясе, и смотрела в окно. Увижусь ли я еще с Реми? Я ведь об этом и не задумывалась? Что, если я потеряю и его… да, тогда точно прыгну!
Но ведь вполне возможно, что школа сразу же направила его уговаривать следующего «духовно одаренного» ребенка? Или нет? Я потерла виски костяшками пальцев. Если отправлюсь в Германию, то потеряю из вида Карен и Джареда, а может быть, даже и Реми. С другой стороны, я не могу оставаться здесь, в непосредственной близости от Дарси. Да и Карен едва ли сможет переехать отсюда, ведь здесь у нее хорошо оплачиваемая работа.
Я должна это сделать. В конце концов, кто знает, после всего, что рассказывал Реми, может, этот интернат для тех, кто видит призраков, откроет мне совершенно новые возможности. Вопрос был в том, стоит ли мне перед этим еще раз посетить маму. Об этом нужно бы поговорить с Карен.
Вздохнув, я открыла ящик письменного стола, до которого как раз можно было дотянуться, не вставая с подоконника. Из него выудила газетную вырезку, которая лежала на моей коллекции карандашей. Я осторожно разгладила бумагу, как делала уже не раз. Это была распечатка из интернета. Перевод с немецкого новостного сайта. Смешно, мне уже сейчас не хватает Реми. Взгляд скользнул по тексту, следуя за пальцами. В верхнем левом углу была короткая заметка о погибшем парне. Моем погибшем парне. Реми. Он улыбался мне с черно-белой фотографии.
«Шестнадцатилетний пропавший парень найден мертвым», – сообщала подпись. Заметка сообщала, что Ремингтон Ахиллес Остервальд ушел из жизни в результате ужасного несчастного случая, произошедшего в Шварцвальде. Кошмарно. Наверное, ему пришлось пережить неописуемые страдания. Можно ли считать удачей, что он об этом ничего не помнит? Когда-нибудь эта тайна прояснится. Мы уже составили список вариантов, что могло с ним случиться. Но Реми говорил, что всему свое время.
Снаружи по стеклу барабанил дождь. Подходящая погода, по моему настроению. Я задумалась о том, насколько глубоко могу погрузиться. Однажды мне показалось, что я уже достигла дна. Но это оказалось не так. Дарси не только причинил мне боль, но и лишил меня страховочной сетки, так что я теперь находилась в свободном полете.
Он до сих пор мне не позвонил. Похоже, я стала ему совершенно безразлична. Когда это произошло? Разве мы не всегда были счастливы вместе? С раздражением поймала себя на том, что вспоминаю, как проводила время с Дарси на прошлых рождественских каникулах. Почти волшебные воспоминания. По меньшей мере, для меня. Смахивая с кончика носа слезу за слезой, чтобы они не капали на вырезку из газеты, я уже не понимала, плачу я о Дарси или о Реми.
Около одиннадцати часов утра кто-то постучал в дверь моей комнаты.
– Дорогая, ты у себя? Все в порядке? – Сонная Карен, на этот раз в помятом ситцевом платье, открыла дверь. Прежде чем я успела что-то сказать, она зевнула, и почему-то зевнуть захотелось и мне.
– Все в порядке, Карен? Ты до сих пор спала?
Она плюхнулась на мою кровать с таким видом, будто только что пробежала марафон, а то и два. При этом она, похоже, заметила и плюшевых зверушек, которые еще на рассвете обрели последний приют в мешке для мусора.
– Да. И только не говори мне, что ты вчера съела без меня все мороженое. Как ты могла так бессовестно воспользоваться сонливостью своей любимой тетушки?
Зная о склонности Карен к театральному самоуничижению, в ответ я только наклонила голову. Тетушек со склонностью к драматизму лучше не перебивать.
– Что ты читаешь? Опять эту статью о погибшем мальчике?
Проклятье, только не заводи снова эту песню.
– Я начинаю за тебя переживать. Мне стоит переживать, Севен? – Лежа на кровати, она бросила на меня еще один озадаченный взгляд, а затем перекатилась на бок. – Ты им будто одержима. Может, ты влюбилась? Может, это какая-то трагическая любовная история с этим… как его зовут? Реддингтоном?
– Ремингтоном, – автоматически поправила я, а затем демонстративно опустила вырезку обратно в ящик стола. – Нет, не переживай, в него я точно не влюблена. Просто необычный несчастный случай.
Тетя Карен несколько секунд молча рассматривала меня. Наблюдая за ней краем глаза, я видела, как она обдумывает услышанное. Она явно спрашивала себя, не развилась ли у меня после смерти Новы пугающая тяга к историям о странных случаях гибели детей.
– Это из-за Новы… – Тетя умолкла на полуслове, услышав мой всхлип.
– Не все, что я делаю, связано с мамой или Новой, – с этими словами я соскользнула с подоконника и уселась за свой письменный стол.
Как обычно, проверила социальные сети и почту меньше чем за десять секунд. На самом деле, самое важное письмо я увидела сразу же. Из этой школы в Шварцвальде, «Блэк Форест», уже прислали письмо. Невероятно, но факт. И что еще невероятнее… Я читала письмо, и мои глаза расширялись все сильнее: они даже предлагали мне творческую стипендию! Кончики пальцев невольно забарабанили по столу. Наверное, Реми рассказал им о моих талантах. И все же… Может быть, это просто какой-то трюк, чтобы уговорить тетю Карен отпустить меня. Когда я увидела сумму ежемесячной стипендии, у меня на мгновение остановилось сердце. Обучение там стоит так дорого? Школа, где еще не видели ни одной моей скульптуры, ни одного моего холста. Кроме того, Реми был единственным человеком (точнее, призраком) в мире, кому нравилось мое творчество. Все остальные считали его пугающим. А тетя Карен только делала вид, что ей по душе мои мрачные изображения разбомбленных городов.
– Что такое, дорогая? – Тетя Карен подошла сзади, и я поспешно открыла другой браузер. Мне нужно было сначала самой осознать это письмо из «Блэк Форест», прежде чем рассказывать ей. Думаю, лучше всего сделать это за ужином. Так что у меня будет еще какое-то время, чтобы привести мысли в порядок.
– Когда мы снова сможем посетить маму? – спросила я.
Тетя Карен почти незаметно замерла у меня за спиной.
– Думаю, завтра – подходящий вариант. А ты как думаешь?
День рождения Новы. Конечно, всегда хороший повод, чтобы зайти. К тому же воскресенье и среда – разрешенные дни посещений в тюрьме в Кристчерче.
Я подняла голову и попыталась изобразить улыбку.
– Утром, сразу после завтрака?
Карен кивнула. У нее дернулся уголок рта, но улыбка почему-то не получилась.
И вдруг я подумала: как будет тетя Карен жить без меня?
За ужином я рискнула сделать первый шаг и, протянув руку над картофельным пюре, передала Карен распечатанное письмо из Германии. Справившись с первым удивлением, она порадовалась за меня. Порадовалась по поводу стипендии на обучение в «творческом интернате». По крайней мере, я могла предложить ей правдоподобную историю. Ни разу не пыталась рассказать ей про свою способность видеть призраков, к тому же у меня не было никаких доказательств своего дара. Я просто не хотела, чтобы она считала меня сумасшедшей.
Мое общение с призраками до этого момента оставалось довольно ограниченным. Кроме Реми, никто из них со мной не разговаривал. За исключением разве что Садовника-полтергейста, но его бормотание едва можно было различить за скрежетом цепной пилы. Обычно, когда он появлялся, то просто смеялся надо мной.
Примерно через полчаса, в течение которых тетя с энтузиазмом поздравляла меня и рассказывала о своей жизни в Германии, я приняла окончательное решение. Я приму эту стипендию. На летние и рождественские каникулы смогу купить билет до Юты. А тетя Карен, наконец, сможет приводить домой мужчин, а может, даже и выйдет замуж. Без меня она будет свободна, как и пристало одинокой тетушке в расцвете сил. Ответственность за девушку-подростка, сидящую у нее на шее, лишала тетю Карен возможности развлекаться. Настало время это
