сейчас были в его хватке и наши взгляды встретились. Мои испуганные голубые с его яростными чёрными.
— Думаю, я воздержусь. — Спокойно ответила. Но внутри всё клокотало. Сердце стучалось так сильно, что кажется только его и слышала. Ноги дрожали от страха и усталости и я боялась только одного — упасть перед ним на колени.
— Умница. — Процедил сквозь зубы, развернулся чтобы поднять сгоревшие бумаги и быстрым шагом пошёл к двери. — Уже поздно. Ложись спать здесь.
— Но… здесь же нет кровати. — Осмотрелась, чтобы убедиться в том, что я не заметила спального места или софы.
— А для чего я, по-твоему, принёс сюда этот ковёр? — Хмыкнул и странно развернувшись, словно стараясь не показывать мне левую часть шеи, вышел из детской.
— Я тебе не собака, чтобы спать на ковре! — Крикнула ему вслед, но он уже закрыл за собой дверь, и его шаги удалялись все дальше и дальше.
Повернулась и взглянула на девочку. Она не спала, а смотрела на меня очень странно. В её взгляде было столько боли и слёз, что я не выдержала и отвернулась.
Боль ребёнка, казалось, витала в воздухе и проникала в ткань простыни, в которую была завёрнута. В напольные доски, из-за чего они становились дырявыми и старыми. В холодные стены, покрытые плесенью и влагой.
Она проникала во всё, что здесь было, жило и умирало. Боль девочки также была в сердце родного, но черствого отца. И сейчас, находясь здесь, рядом с этим ребёнком, я почувствовала на себе её страдания.
— Милая, — повернулась к ней и сжала её маленькую ручку. — Тебе больно? Я чувствую это. Но я не могу забрать твою боль. Не могу. Как бы ни хотела, мне нельзя.
Откинула волосы назад и показала на заднюю поверхность ушной раковины. Я понимала, что девочка маленькая и, скорее всего, не поймёт и возможно даже не увидит. Но не показать ей отметину Великой инквизиции не могла. — Это поставили они, чтобы все знали, кто я такая. И если я нарушу запрет, меня очень серьёзно накажут. Понимаешь?
— Дя. — Серьёзно ответила девочка и выпустила свою ручку из моей, а затем отвернулась на другой бок и замолкла. Не плакала, не вздыхала, как будто даже не дышала.
Сжав до скрипа зубы и скинув с себя тёплый плед, посмотрела в сторону двери. Тёмный маг был рядом, и я знала, что он тоже мог спасти свою дочь. Одного я не понимала, почему он этого до сих пор не сделал? Что его останавливало? Он или боялся или не понимал, как это сделать?
Пока не узнаю, всё равно ведь не успокоюсь. Да и как насчёт второго захода за молоком? Я же обещала девочке ужин. Может быть, тогда она успокоится и заснёт. А утром ей полегчает, а я с чистой совестью пойду своей дорогой, куда и собирались.
Бросив взгляд на камин, поняла, что дров хватит надолго, а значит, можно спокойно выйти из детской и найти хозяина.
Но интересно вот ещё что, почему этот дикарь вдруг так разозлился из-за тех самых бумаг? Ну, взяла со стола и что теперь убивать меня? А вообще, документы нужно держать в кабинете, а не разбрасывать где попало? Между прочим, тут ходят дети маленькие и ведьмы любопытные.
— Опасненько! — Загадочно хмыкнула и, схватив с собой кочергу, которая мне показалась хорошим орудием против одного Тёмного мага, вышла из детской.
Моя мама всегда говорила, что у меня характер не сахар. Упёртая очень, неугомонная и своенравная. Так и говорила, пока была жива. Ставила мою младшую сестру мне в пример. А я только пожимала плечами и убегала по своим делам. По деревне побегать и кошек с собаками покормить едой с кухни. Насобирать разных лечебных трав и кореньев и отнести в своё дупло в лесу. Пошептаться с озёрной водой и наговорить добрых слов плавающим там рыбкам. Магии во мне ещё не было, но я уже чувствовала, что моё тело отзывается на боль животных и моих родных.
Когда мама заболела, я сидела на дереве и разговаривала с белками по поводу запасов орехов на зиму. И вдруг сердце замерло и заболело. Боль была внезапной и сильной. Я поняла, что это мама. Ощутила кожей, кровью и мышцами.
Спрыгнув с дерева, поспешила домой. Ног не чувствовала, пока бежала, чтобы узнать, что же случилось?
Но… я не успела.
Пройдя по коридору, медленно и очень осторожно, я вышла в холл и заглянула в гостиную. Но кресло, где сидел хозяин этого дома, была пустым. Камин почти не горел, лишь одинокие полешки догорали, отдавая часть тепла гостиной. Свечи тоже почти погасли и через час, здесь станет совсем темно и холодно. Я посмотрела и увидела стоящую у стены софу, она была пуста и словно манила меня к себе.
— Иди ко мне, Фрея. Иди… — шептала я самой себе от имени мягкой софы.
— Сейчас найду молока и решу один вопрос с твоим хозяином и вернусь. Правда, правда.
Развернулась и пошла в сторону кухни, чтобы найти тёплого молока, мёда и немного хлеба. Мне бы тоже это не помешало. Последний раз я ела вчера вечером, когда ночевала в одной таверне на дороге. Вспоминать об этом мне не хотелось, поэтому решила об этом не думать. А поняв, где находится кухня, направилась туда.
Дёрнув за ручку, аккуратно открыла дверь. Но как бы я ни старалась, скрип ржавых петель ворвался мне в мозг жутким звуком и я вся сжалась.
— Убирайтесь отсюда! — Голос хозяина напугал меня, и я подскочила. — Кто бы вы ни были. Уходите, пока я не позвал своего зверя.
— Сандер, — тихо произнесла и попыталась понять, где в этом тёмном помещении, похожем на подвал, находится хозяин дома, — Санде-е-е-р!
— Нет. Уходите… нельзя. Обещаю, мой зверь ждёт не дождётся, чтобы разорвать вас на куски.
— Сандер, — глаза привыкли к темноте, и я увидела его. Сидящем на полу, прижавшись к стене и обняв свою голову руками. — Это я, Фрея.
— Нет! — Поднял на меня глаза, и я увидела в свете луны, которая как раз вышла из-за туч, красные расширенные зрачки и острые клыки, торчащие изо рта.
— Вот зараза. — Отшатнулась и упала на попу. — Ты тоже оборотень.
Глава 7
Я словно вышла из долгого сна!
Попробовала отползти от мужчины, который мог обратиться прямо здесь и сейчас. Но упёрлась в стену и поняла, что бежать не вариант. Я попала в этот дом не случайно и уйти сейчас,
