завязала, за спину перебросила. «Надо будет в сундуке посмотреть, может гребень с лентой найдётся. На шпильки уж надеяться нечего».
Неожиданная встреча с умершими внуками наводила на мысль, что и она умерла, оказавшись где-то в фэнтезийном мире вместе с ними. «Но это же бред, выдумки, сочинения людские. Не может же мозг выдать мне такую бредятину. Я же не увлекалась подобным чтивом. Прочитала-то всего пяток книжек из библиотеки – кто-то туда принёс».
֎ ֎ ֎
Глава 2. Биографическое отступление. Встреча с внуками
Лукерья Савельевна Матвеева, в девичестве Селиверстова, уроженка глухой сибирской старообрядческой деревеньки, бывшая учительница начальных классов, проработавшая тридцать пять лет в начальной школе, в небольшой деревне, жила одиноко в собственном доме. Муж её, царство ему небесное, Силантий Григорьевич Матвеев, тоже из семьи староверов, до пенсии работал шофёром.
Бог им на детей не расщедрился. Родили и вырастили одну единственную доченьку. Мариночку. Да где-то допустили в воспитании огрехи. Так-то она росла девочкой послушной, трудолюбивой помощницей. Школу закончила с золотой медалью и уехала в Москву учиться на переводчика. Поступила в МГУ. Лукерья с Григорием нарадоваться на дочь не могли. Гордились, что такая разумница выросла. Каждую лишнюю копеечку ей высылали. Что там стипендия? Не в областном центре, чай, живёт. Продуктов не привезёшь. Ей и одеться надо не хуже людей, и покушать. Вот и держали хозяйство большое.
Приезжала дочь только летом на каникулы. На месяц. От работы по хозяйству не отлынивала. Знала, что для неё всё живущее и растущее во дворе и огороде. Последние два лета не приезжала. Написала, что замуж вышла, по окончании учёбы приедут вместе.
Приехали. Вся деревня взбаламутилась, бабы, да и мужики тоже, только о Мариночке да её муже языки чесали. Зять-то африканцем оказался. Но не чёрный, а шоколадный. Красивый. Высокий, стройный, гибкий, как лоза. Сына они привезли. Теймира. Трёх лет. В метриках-то у него имя не из одного слова прописано, а фамилия Сулейманов.
В общем, Тимурчика они родителям насовсем привезли. Уехали в Африку, в какую-то глушь тмутараканью, в родное племя зятя. Деньги они на Тимурчика исправно высылали раз в два месяца. Хорошие деньги. Муж Мариночкин из семьи непростой. Сын вождя племени, владелец чего-то там. У Мариночки серёжки золотые с драгоценными камушками, колечки на пальчиках тоже с камушками. А от родительских денег, пока училась, не отказывалась, но и не тратила. Им же все привезла для Тимурчика.
Тимурчик на отца один в один, словно под копирку деланый. Глазищи большущие, ресницы девчонкам на зависть, кожа только чуть светлей, чем у отца, словно молоком разбавлена. Мариночка-то светленькая, в отца уродилась. Волосы, что овсяная солома, золотистые и волнистые, лопатки прикрывают.
Вот и у Тимурчика волосы чёрные, из кольца в кольцо завиваются. Бабушка с дедушкой его на лысо машинкой стригли до школы. Потом Лукерья сама приспособилась его стричь, чтобы и не лысый, но и не длинные были.
В школе Теймира Тимуром звали, а ещё Пушкиным. Потом, когда в средних классах по истории про Темир-Хана узнали, у Тимура появилась прозвище Хан. Так ведь не только ребятня, взрослые имя прозвищем заменили. Так на пятнадцатом году стал Тимурчик Ханом.
Учился Тимур легко. В отличниках не ходил, но из хорошистов не выбивался. Дома любую работу выполнял, даже готовить научился. После школы собирался в институт поступать, на истфак. А раз жить в общежитии придётся, так впроголодь сидеть не будет – и суп любой сварит, и картошки с мясом потушит. Даже плов сможет приготовить. В общем, не внук, а золото.
Летом, после восьмого класса, не стало у Матвеевых внука. Ребята на тополе, что на берегу речки рос, искривившись над водой, верёвку прикрепили с перекладинкой и, раскачавшись, прыгали в воду. Даже в воздухе развернуться успевали и вниз головой ныряли. Да и не они это придумали. С этого тополя и их отцы в своё время ныряли. И откуда там взялся железный зуб от бороны, одному Богу известно. Но как Тимурчик нырнул, так там и остался.
Ох и погоревали дед с бабушкой, но сколь ни горюй, а внука не вернёшь. Отписали родителям о трагической гибели их сына, но ответа не получили, а деньги больше не приходили. Значит известие до них дошло. Через год приехала Мариночка и привезла Егорушку. В шесть лет он выглядел как трёхлетний. Маленький, слабенький, тоненький, что тростиночка. Но у-умни-и-чка-а-а. Взгляд печальный, обречённый. Всё про себя понимал. Мариночка, оказалось, разошлась со своим африканцем и уже живёт в Австралии. Муж у неё фермер, овец разводит. Из русских переселенцев. Тоже, как и она, блондин. Дедам она в телефоне его показала и трёхлетнюю дочку Софьюшку, Сонечку. Она на Егорушку сильно похожа – оба беленькие, синеглазые, а реснички и бровки тёмненькие.
У Егорушки болезнь какая-то неизлечимая. Врачи определить не могли. Мариночка сказала, что ему жить осталось не более двух лет. Странно. Болезнь определить не могут, а срок жизни могут. Две недели погостила и уехала. И о себе больше ни одной весточки не прислала. А Егорушка остался. Его областные врачи поддерживали, курсом витамины и ещё какие-то лекарства прокалывали раз в полгода. Он в больнице по три недели лежал. Прожил он два с половиной года. Говорун был неумолчный. Всё-то ему было интересно. А это что? А это зачем? А почему? Читать научился. Лукерья ему из библиотеки детские энциклопедии приносила. И математикой с ним занималась. Арифметикой и немного основ геометрии. Так что он о геометрических фигурах, как плоских, так и объёмных, представление имел и площади с объёмами высчитывал.
Уходил он в бреду, разговаривая не с родителями и не с дедушкой с бабушкой, а с Тимуром. Но, ведь, они не знакомы. Егорушка-то о нём знал, а Тимур и не ведал даже. Матвеевы, когда Тимура хоронили, оградку поставили большую, с расчётом на себя. Думали, будут в рядок лежать. Но, пришлось рядом с Тимуром Егорушку положить. И снова горевали Лукерья с Силантием. Видно доля их такая – внуков хоронить. И сообщить о смерти Егорушки Мариночке не могли – адреса-то она не оставила. А ещё через пять лет Силантий Григорьевич преставился. Инфаркт с ним приключился. И в оградке Лукерье места не осталось.
Но то, что она тоже умерла, догадалась. А иначе, как она тут оказалась с умершими внуками?
«Что я помню из последнего дня? – задалась Лукерья вопросом. – День шёл, как всегда: скучно и нудно. С утра подскочило
