Гримойра Дарлинг Бишоп, а бабушка сократила имя, потому что считала абсурдным называть ребёнка Гримойрой.
Я знала каждую душу, которая называла Ведьмовскую Пустошь своим домом, но ничего не помнила о Роуэне или его родственниках. Фактически, наша семья одна из первых, кто назвал это место домом. Каждый проявлял к бабушке уважение, которого она заслуживала за то, что происходила от первых поселенцев.
Ёрзая, я теребила оборки на подоле платья, вглядываясь в проплывающую мимо сельскую местность. Громкость музыки уменьшилась, и я повернулась к Роуэну, ожидая, что он хочет сказать. Он ничего не говорил, и я мешкала, не зная, что сказать, чтобы заполнить неловкое молчание.
— Когда ты переехал в Ведьмовскую Пустошь? — спросила я. Уголки его полных губ дёрнулись, пробуждая желание их поцеловать.
— Думаешь, я не всегда жил здесь? — ответил он вопросом на вопрос, выгибая бровь.
— Я бы знала, живи ты тут, Тейвел. Городок маленький, и в нём сложно спрятаться. — А может, и нет, но не для такого красавчика. Я бы его заметила. Моя вагина точно бы заметила его сексуальную привлекательность.
— Где ты была последнюю пару лет?
Бросив теребить подол, я поёрзала на сиденье, молча наслаждаясь тем, как его присутствие доминировало в кабине Лендровера. Обычно я бы тайком разглядывала детали дорогой машины, но не могла думать о чём-то другом, кроме присутствия Тейвела. Облизывая губы, я заметила, что Роуэн перестал смотреть на мой рот и переместил взгляд вверх, когда румянец разлился по моим щекам
— Несколько лет училась в колледже Ирландии, затем вернулась в Штаты, чтобы продолжить занятия в Гарварде, — призналась я, не видя причин не делать этого. Он прищурился, прежде чем снова сосредоточиться на дороге.
— Что изучала? — продолжил он расспросы.
— Гербология, гомеопатическая медицина, ботаническая медицина и алхимия, а ещё все исследования, связанные с этими. Псевдонаука всегда очаровывала, но больше всего меня мнит алхимия. — Кто-то на заднем сиденье присвистнул, отчего Роуэн взглянул в зеркало заднего вида, прежде чем снова сосредоточить внимание на дороге.
— Ты училась в колледже, несмотря на то, что ты Бишоп?
— Моя мать тоже училась в колледже. Я не понимаю, почему фамилия помешала бы получить высшее образование. Во всяком случае, мы должны считать это достижением, поскольку немногие из Ведьмовской Пустоши вообще не покидают её, а те, кому это удаётся, редко уходят для учёбы. — Мне показалось, что он посмеялся над моими достижениями. — Считаешь, женщина не может быть образованной? — Моя внутренняя феминистка проснулась.
— Я знаю многих хорошо образованных женщин. А ещё знаю, что когда женщины Бишоп уходят далеко от дома и покидают защиту Ведьмовской Пустоши, умирают молодыми, как Рена в своём кругосветном путешествии, — мягко заявил он, оценивая реакцию на упоминание о моей матери.
Если бы я знала её, вероятно, среагировала бы. Но я никогда её не встречала и знала только по фото и рассказам бабушки.
— Мне трудно поверить, что Вайолет Бишоп позволила тебе уйти, когда ты так молода и наивна.
— Это всего лишь предположение, поскольку ты понятия не имеешь, сколько мне лет, — парировала я.
На мгновение он оторвал взгляд от дороги и медленно скользнул по моему лицу, опустившись на грудь, прежде чем вернуться к дороге. Несмотря на то, что он просто посмотрел на меня, показалось, что проанализировал нечто большее, чем просто внешность.
— Двадцать четыре, или около того, — предположил он, отчего у меня по рукам побежали мурашки. — Как думаешь, сколько мне лет, дорогая?
— Тридцать? — выпалила я первое предположение, пришедшее в голову, которое вызвало взрыв смеха на заднем сиденье. — Около двадцати?
— Она милая, Роуэн. Можем оставить её себе? Держу пари, с ней будет весело играть, — спросил один мужчина. — Мне нравятся новые игрушки, даже если в конечном итоге я их сломаю
— Она Бишоп. А значит, от неё больше проблем, чем она того стоит. Дырка не всегда хороша, ребята, если с ней идёт много дерьма, — заявил другой мёртвым тоном. — Кроме того, женщины Бишоп заманивают мужчин в ловушку ярко-рыжими волосами и завораживающим голубыми глазами, обещающим вечную жизнь за души. Затем пожирают твою душу до тех пор, пока ничего не останется от того, кем ты был до встречи с ведьмой. Ты умнее, тупица. Мы не играем с ними. Все знают, что со сломанными игрушками играть неинтересно.
— У меня не рыжие волосы, и глаза не голубые. Кроме того, я бы никому из вас не позволила играть со мной, даже находись в отчаянии, — ответила я. — Но, пожалуйста, продолжай нести чушь, пока я пытаюсь тебя трахнуть, малыш. — В тот момент, когда слова вырвались на свободу, позади раздалось что-то похожее на потасовку, и дрожь страха пробежала по позвоночнику. Тем не менее, я отказалась обернуться и посмотреть, что происходит.
— Хватит, — предупредил Роуэн, прежде чем снова включить музыку и заглушить все звуки.
Как только песня закончилась, из динамиков полилась песня Boy Epic «Dirty Mind». От знойных ноток низ живота свело желанием. Греховные сцены начали проигрываться в сознании. Моё тело ожило от потребности, чтобы на нём поиграли, как на гитарных струнах, перебирали длинными, тонкими пальцами, пока оно не запоёт мелодию. Вот только теперь появился образ у этого «гитариста» — Роуэн, и от этого щёки горели от смущения.
Наблюдая за ним из-под полуопущенных ресниц, я заметила, как его руки крепче сжали руль. Жар разлился по груди, когда его металлический взгляд упал на мои бёдра, будто Роуэн мог почувствовать, как моё предательское тело реагирует на сверхактивное воображение.
Отвернувшись, прежде чем он заметил мой румянец, я зажмурилась, едва сдержав стон, когда соски упёрлись в лиф платья.
— Замёрзла? — В вопросе прозвучала насмешливая нотка, за которой последовал мужской смешок с заднего сиденья.
— Немного, — солгала я. От этого его улыбка стала более озорной. Потянувшись, он снял куртку со спинки своего сиденья и бросил её мне на колени. — Спасибо.
Я не ожидала, что он отдаст мне куртку, но сама оставила кардиган на заднем сиденье взятой напрокат машины. Когда я надела куртку, ароматы шалфея, бергамота, ветивера и идеального количества чёрной смородины завладели чувствами. Смесь была опьяняющей. Я приоткрыла губы из-за обезоруживающего ощущения, которое заставило меня плыть по бесконечной волне похоти, и влажность нарастала между бёдер.
Заметная дрожь пробежала по мне, когда опьяняющее сочетание взяло под контроль похоть. Мне хватило одного взгляда на Роуэна, чтобы понять — он в курсе того, как я реагирую на смесь ароматов, которую он сознательно использовал против меня. Доказательство налицо, оно сверкало в его глазах. Такое ощущение, что он сам увлекался алхимией.
Я идиотка, что раньше
