как после того, как съел суши на заправке?
— Твоя штуковина снова пугает меня своими красными глазами-бусинками. — говорит Томас, подъезжая к месту высадки в общежитие.
Я гляжу на маленькое животное в моих руках, на его белоснежную шерсть, мягкую под моими пальцами, и на ее маленький носик, торчащий в воздухе, обнюхивающий окружающую среду.
— Ее зовут Ада, и она не вещь. Она крыса-альбинос дамбо. Если ты еще раз ее как-нибудь назовешь, она тебя укусит. Предупреждаю, хотя я знаю, как и Ада, она и мухи не обидит.
Когда мой папа позволил мне выбрать домашнее животное, когда я была маленькой, я выбрала крысу. Не потому, что я пыталась быть другим или нестандартным, а потому, что в крысах было что-то сверхкрутое. У меня было три, и каждая из них дожила до своей ожидаемой продолжительности жизни в два года перед смертью. Я ждала несколько месяцев, чтобы оплакать, каждый раз плакала, а затем начинала искать новую спутницу.
Ада и я становимся сильными уже около года.
— Тебе помочь отнисти чемоданы в комнату? Или ты, справишься? — спрашивает он с водительского места.
Я смотрю на общежитие, район Ируин, где жили все младшие классы. В центре стоял круглый фонтан, большой святой, который, как я полагаю, одновременно служил водяной косой. Треснувший мрамор заставил меня почувствовать, что он рухнет в любую секунду.
Сверху какали вороны, их черные крылья летели сквозь дымку. Мои глаза пытались сосчитать количество горгулий, которые стояли на страже на вершинах пьедесталов и свай.
Я отмахиваюсь от него: — Я справлюсь. Спасибо. — Я открываю дверь, запихивая Аду в карман худи, где она остается большую часть времени, когда не в клетке.
Я автоматически жалею, что не надела джинсы вместо этих спортивных шорт, я не привыкла к холоду. В Техасе не было холодной погоды или такого густого тумана.
Подойдя к багажнику машины, я поднимаю его, одеваю сумку с книгами на плечи и хватаю чемодан.
Холодный порыв ветра пробегает по моей спине, словно по спине что-то пробежало. Я слегка повернула голову, глядя на здания, ожидая увидеть там кого-то стоящего. Ожидая увидеть, как кто-то смотрит в мою сторону, но меня встретили только ученики, шаркающие по школьной территории, таща чемоданы внутрь.
— Ты в порядке? — спрашивает рядом со мной Томас.
— Да, — я качаю головой, улыбаясь, — я в порядке.
— Это будет действительно здорово для тебя. У меня просто такое чувство. — Он потирает руки: — Вот твой ключ от общежития и карточка на обед. Если тебе что-нибудь понадобится, у тебя есть мой номер, моя квартира находится за пределами кампуса в городе, но это недалеко, так что не стесняйтесь спрашивать. Он обнимает меня за плечо, давая мне самое неловкое боковое объятие в истории.
— Спасибо, дядя Ти.
Привязанность не была чем-то, в чем я была сильна с самого начала. Нельзя быть бедным и мягким.
Я должна была нервничать, направляясь к школе, по сравнению с которой Гарвард выглядит как местный колледж в глуши.
Но я не нервничала.
Не в моем характере было нервничать или бояться. Когда живешь той жизнью, которой жила я. Той, в которой нужно бороться за выживание, еду на столе, крышу над головой? Нет времени бояться чего-либо.
Вы делаете то, что должны делать.
— Вы оба задержались достаточно долго, — бормочу я, отталкиваясь ботинком от машины, швыряя сигарету на землю и топча тлеющие угольки.
— Тэтчеру пришлось погладить его костюм. — Сайлас толкает Тэтча плечом, его тело покрыто полностью черной толстовкой с капюшоном. Лунный свет отражался от его окаменевшего лица.
— Версаче? На место преступления? Немного претенциозно даже для тебя. Я разглядываю его одежду, выглядя так, будто он участвует в каких-то гребаных политических дебатах о глобальном потеплении или здравоохранении.
— Приятно видеть, что ты не слишком сильно ненавидишь маму и папу, кажется, ты по крайней мере научился у них своим клеймам. — Его голос выравнивается: — Мы знаем, что ты против всего, что связано с богатством, Алистер, но не стоит завидовать моему невероятному стилю. — Он поправляет воротник.
Я подхожу к нему ближе, чтобы предупредить, но звук пронзительного воя двигателя разрушает мою временную злость на лучшего друга.
Мотоцыкл Рука стального цвета въезжает на стоянку у морга. Запасовка мотоцикла внезапно заканчивается, когда он поворачивает ключ. Натягивает на голову матово-черный шлем и трясет волосами, как будто он какой-то участник бойз-бэнда.
— Рад, что ты смог присоединиться к нам, Ван Дорен. — замечаю я.
Он идет к остальным, не снимая перчаток для езды, единственный из нас с ухмылкой на лице. Он поднимает сумку с книгами.
— Все есть, плюс на случай, если мы решим…
— Сегодня мы ничего не взрываем, Рук. Тэтчер обрывает его, уже зная, куда направляются его мысли. Он держит руки вверх в защите.
— Пойдем узнаем, что знает добрый доктор. — Я поворачиваюсь на каблуках, гравий хрустит под моим сапогом, пока мы идем к задней двери здания. Рук заходил раньше, сегодня выполнял небольшое поручение своего отца в офисе окружного прокурора.
Все, что угодно, лишь бы помочь его отцу и открыть эту дверь, чтобы мы могли легко войти внутрь.
Мои костяшки пальцев покалывают от предвкушения, когда я осторожно открываю дверь. Слышим, как Сайлас щелкает замком позади нас, чтобы никто не последовал за нами. Мы шагаем в ногу, когда проходим через приемную, мое сердце стучит в груди. Металлический привкус растекается по моему рту, когда я сжимаю челюсти.
Что говорило обо мне и о том, кем я был, что эта ситуация взволновала меня?
Я вижу сияние огней как раз перед тем, как прижимаю руки к двойным дверям, открывая их с громким стуком. Запах в кабинете судмедэксперта ужасный. Он цепляется и проникает. Холодное тело с натянутой на грудь простыней.
Слева доктор Говард Дисил прыгает на свой стол, стул скрипит под его весом. Он быстро поправляет очки, пытаясь прийти в себя после того, как мы его напугали.
— Извините, — он прочищает горло, пытаясь говорить строже, — но вы, мальчики, не можете быть