росла у дома, и бил кнутом так сильно, что с дерева плоды падали, не дозрев.
Год спустя дядя отдал меня за долги одному учёному греку, и больше мы с ним никогда не виделись.
4
Город Садаи. В нём самые богатые нищие. К концу дня каждый из них может позволить себе купить вина и женщину. Ибо и то, и другое стоит дешевле сушёных фиников.
5
А во всём мире продолжается поиск идеального бога. Ищут его среди живых и мёртвых. Среди грешников и святош. То тут, то там рождаются секты, личности и слухи.
Пророк из Египта послан прогнать римский гарнизон из Иерусалима! Некий иудей греческого происхождения предсказывает скорый конец света! Моний уводит народ в пустыню для покаяния! Но и тут Учитель всех переплюнул. Легенда его жизни растёт. Всё что угодно приписывают Иисусу. Теперь с ним сравнится только Аполлоний. Однако Аполлоний жив! Разве он может тягаться с тем, кто умер и воскрес? Чтобы воскреснуть, надо как минимум умереть.
6
В Садаи есть мудрец. Город очень гордится им. Как-то приводят меня к нему. Смотрю. Низенький. Брови косматые, глаза бесцветные.
Ты, говорит, купи вина, лепёшек и приходи один. Довольно мудрое предложение, думаю.
7
Прихожу. С вином. Выкладываю. Так, мол, и так. Зовут меня Иуда. Мне тридцать семь лет. У меня нет ни семьи, ни дома, ни друзей. И нет больше человека, который был бы мне интересен. Я не верю в Бога. Я хочу понять, кто я и для чего существую. И я боюсь смерти, даже тогда, когда не вижу смысла жить дальше. Он говорит: «Да ты философ! Наливай!»
8
— Что такое счастье?
— Всё что угодно. Пей!
………………………………………………………
— Что такое судьба?
— Бог её знает.
………………………………………………………
………………………………………………………
— А свобода! Что такое свобода?
Он неодобрительно качает головой и заявляет:
— Миф! Человек никогда не бывает свободен. Он связан.
— Что же его связывает?
— Да всё та же судьба, о которой ему ничего не известно.
Самое время возразить. И сказать, что судьба – это сам человек. И что порой последний раб в Тиберии обладает большей свободой, чем римский Прокуратор.
— Что же, по-твоему, свобода? – спрашивает он.
— Возможность выбора, – говорю.
Он не согласен. Голову наклонил и бурчит:
— Столько людей умирает во имя свободы…
— Не понимая того, что она у них есть! Ведь и умирая, они делают выбор.
— Да! – повышает он голос. – Умирая – да! Но рождаясь?!
И мы выпиваем.
9
«Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся». Так говорил Учитель.
10
Человек не животное, он умеет чувствовать, мыслить и говорить.
11
Не могу уснуть. Со мной такое случается время от времени.
12
Человек не животное.
Человек, как животное.
Человек и животное…
Человек…
Человек сам строит свою жизнь!
Человек ломает жизнь другому!
Человек ломает человека!
Человек, как животное, смертен.
Один человек бессмертен… Другой человек бессмертен…
Человек надоел до смерти.
Человека боюсь и смерти.
13
Вот что я знаю наверняка. Человек, часто думающий о жизни, рискует в ней разочароваться.
14
По дороге на рынок встречаю её. Она почти не изменилась. И эта бледность ей даже к лицу.
— Ты? (Забавный вопрос!) Я слышала, ты умер…
— Я воскрес, – говорю. – Здравствуй.
15
Я приглашаю её к себе.
Мы болтаем до темноты. Но, словно сговорившись, избегаем говорить о Нём.
16
Хочется объяснить ей, но…
Разве могут слова передать тот страх, ту боль и отчаяние, что переполняют душу.
Слова уродуют наши мысли! Молчите, люди!
Молчите, если не сказать больше.
17
И я говорю ей:
— Собаки кажутся умнее, потому что молчат.
Она говорит:
— Не стоит вести себя как животное. Расскажи о себе.
18
–– Поздно уже.
Я обнимаю её. Целую. Губы у неё холодные, безвольные… Целуя, пытаюсь её раздеть. Она не сопротивляется, но и не помогает.
–– Ты не хочешь? –– спрашиваю.
–– Не хочу.
Плевать, думаю. Другие вообще никогда об этом не спрашивают.
Треск разрываемой материи…
У неё совершенно ровное дыхание… И мокрое, солёное от слёз лицо.
19
Ничего не снилось. Сны вообще редко меня посещают. И хорошо. Без них чувствуешь себя именно отдохнувшим, а не прожившим ещё один день.
20
Кажется, я знаю, где её искать.
21
Их называют назарянами. Они собираются за городом, на Пустом Острове.
22
Как я понимаю, он у них за главного. Зовут Исааком. Он толстый. И седой. Щеки его безнадёжно обвисли, и когда он говорит, они смешно подрагивают.
— Принимаешь ли ты учение Христа?
— А в чём оно заключается?
Он терпеливо объясняет.
— Нет, – говорю, – не принимаю. Похоже на сделку…
И тут он перебивает:
— Что же тогда привело тебя к нам, Иуда?
23
………………………………………………………………..
………………………………………………………………..
………………………………………………………………..
24
— Его жизнь была и бледна, и незаметна для большинства нормальных людей. Не жизнь, а смерть явилась источником религиозного суеверия. Смерть дала Ему возможность воскреснуть! Смерть, как обычно, унесла с собой Человека, а взамен оставила Образ.
Входит она, и я умолкаю. Молчание длится целую вечность. Целую вечность, если не дольше.
— Зачем ты пришел?
— Я пришел за тобой.
— Что?
— Ты нужна мне!
— Вот-вот, ты всегда думал только о себе! Уходи, Иуда…
……………………………………………………………………….
……………………………………………………………………….
………………………………………………………….
25
— Мне жаль вас. Все вы слабые и трусливые люди. Хотите верить в другую жизнь, ибо в этой жизни ничего не достигли. Мир жесток, а борьба не для вас. После удара по правой щеке вы подставляете левую. Вы надеетесь, что, видя вашу покорность, вас не ударят дважды. Но повторяю: мир жесток… И скоро вам захочется умереть. Однако ваш Бог был не глуп. И недаром предупреждал, что наложивший на себя руки совершает тяжкий грех.
« Уходи, Иуда», – повторяют они. И я ухожу.
26
Напрасно всё.
