По его лицу Эля поняла, что адвокат уже поставил его в известность о предстоящем бракоразводном процессе.
— Привет, дорогая! Даже не сказала, что тебя выписывают, очень мило! Что ж, пришла пора поговорить? — если бы от его взгляда и тона можно было замёрзнуть, Эля превратилась бы в кусок льда.
Он устроился у кухонного стола, и Эле тоже пришлось сесть напротив.
— Вижу, сумки собраны? Уже в коридоре стоят. Переезжаешь?
— Да, — Эля решила не говорить, что отправляется в путешествие.
— Маловато вещей собрала.
— Постепенно буду перевозить.
— Куда переезжаешь? К новому мужу?
— Даже если бы так, не вижу страшного. Но нет. Мне пока хватит семейного счастья. Не знаю, захочу ли его снова когда-либо.
— А что так? — Дима поднял красивую бровь. — Я плохой муж?
— Не хочу отвечать на провокационные и драматические вопросы, Дима.
— Эля, в чём дело? Что происходит?
Холодная усмешка исчезла с его лица, он стал серьёзным.
— Я подала заявление на развод, Дима. Считаю, наш брак исчерпал себя.
— А меня спросить забыла? Может, я так не считаю?
— Неужели, Дима? Если бы я устраивала тебя как жена, ты бы не изменял мне постоянно. На тебе уже клейма негде ставить!
— Ты меня устраиваешь как жена! Иначе почему бы я жил с тобой больше двадцати лет?!
— Потому что удобно, Дима! Привычно! Но всему есть предел.
— У меня тяжёлая работа, Эля, я много лет обеспечиваю нашу семью, забочусь о её благосостоянии! Я почти не пью, не курю. Мне нужно как-то расслабляться, снимать стресс!
— Да кто ж против?! Снимай. И теперь одним ртом меньше, меня не надо будет обеспечивать. Удобно во всех отношениях.
— Эля, пойми, все так живут! Сними ты розовые очки! Любая семья из нашего окружения живёт так. Мужчина… по природе своей полигамен. Это не значит, что он не любит свою семью, свою жену!
— А я больше не хочу жить так, как живёт твоё окружение. Мне не подходят эти нравы и обычаи. Ты же сам говоришь, я деревенская. В моей семье все мужчины моногамны. И отец был моногамен, и покойный Радик!
— Много ты знаешь!
— Знаю! Я больше не хочу. Я давно не люблю тебя, Дима, и не уважаю.
— Однако тебе это не мешало жить за мой счёт! — лицо его всё же дрогнуло.
— Жить? Извини. Компенсировать не буду, считаю, мы в расчёте. А впредь освобождаю тебя от заботы обо мне.
— То есть, ты твёрдо всё решила?
— Да. Я не изменю своё решение.
— Ладно, сама напросилась, — усмехнулся он, поднимаясь. — Учти, от мёртвого осла уши ты получишь, а не часть имущества! Останешься нагишом! Вот с этими сумками, и всё!
Он перешёл на крик.
— Это мы ещё посмотрим, — спокойно отозвалась Эля.
— А ты, оказывается, та ещё змея! Жил столько лет с тобой и не знал!
— Теперь знай.
Он ушёл в душ, потом в свою комнату, переоделся, и не сказав больше ни слова, уехал на работу.
Днём Эля сходила к адвокату, а потом вызвала такси и отправилась на вокзал.
…Рустаму исполнилось пятьдесят три, и он был директором спортивной школы. Эля очень гордилась старшим братом, он добился наибольшего успеха из них всех. Правда, у него не было своих детей, но он посвятил всю жизнь другим детишкам. Воспитанники просто обожали его.
Нина тоже работала с детьми, учителем младших классов. Сейчас они оба были в отпуске, и всё время посвятили Эле. Она не сказала о том, что находится в процессе развода, и Рустам очень сожалел, что Дима не смог приехать.
Эля просто купалась в их заботе и гостеприимстве. Они целыми днями гуляли по городу, ходили на экскурсии, в музеи, съездили в Петергоф, показали Эле Финский залив, каналы, мосты…
Никогда ей не забыть теперь ни Исаакий, ни Адмиралтейство, ни фонтаны… Всё же не зря Питер считается одним из самых романтических и прекрасных городов!
К сожалению, Эле пока некуда было пригласить в гости Рустама и Нину, но она дала себе слово, что как только обустроится, первым делом уговорит их приехать к ней в гости.
Они тепло попрощались на вокзале. Рустам, узнав, что Эля едет к Рамилю, передал с ней подарки.
Был солнечный полдень конца июля, когда Эля вышла из поезда на вокзале Саратова.
— Вот она! — донёсся до неё знакомый голос, и через несколько секунд Эля оказалась в энергичных и мягких объятиях Любаши.
— Любаааааша, да подпусти ты уже меня к сеструхе, я её тоже сто лет не видел, — хохотал смуглый Рамиль, сверкая белыми крепкими зубами. Он всегда был самым красивым в их семье: высокий, глазастый, весёлый. И сейчас выглядит не на пятьдесят, гораздо моложе.
Любаша под стать ему, высокая, фигуристая, но только блондинка. Светлые брови, голубые глаза, белая кожа, длинные волосы пшеничного цвета.
Они устроились в «уазике», причём, за рулём была Люба, а Рамиль сел с Элей, взял за руку.
Ехали сначала по городу, потом по трассе, а потом через поля по тряским дорогам, и через полтора часа Эля вышла из машины, попав словно в сказку. Её взору явился достаточно большой дом с садом — её давняя несбыточная мечта.
В саду росли яблони, вишни, дикая слива, даже несколько грушевых деревьев. Но груша только на компот или на варенье, сказала Любаша, так не поешь — кислая и твёрдая.
Рядом с домом был большой цветник, где уже начинали расцветать поздние цветы.
Огород был огромный, так Эле показалось. Множество кустов с ягодами были насажены по периметру.
В саду была беседка, мангал под тентом, скамейки. Далее располагался большой птичник со множеством обитателей, вплоть до каких-то экзотических.
Рамилю, как хозяину, было очень лестно восхищение Эли. Он нарадоваться не мог, что она приехала. Правда, через четыре дня он должен был уезжать на Север, и теперь уговаривал Элю, чтобы она осталась потом ещё на месяц, дождалась его.
Эля сразу начала помогать брату и невестке по хозяйству, быстро втянулась, она же до семнадцати лет жила в селе.
И она впервые за долгое время почувствовала, что живёт полной жизнью.
* * *
Эля жила у Рамиля и Любаши уже больше недели. Брат уехал на работу несколько дней назад, и они остались вдвоём.
Эля регулярно созванивалась с детьми, они уже вернулись с отдыха. Любаша сказала, чтобы Эля не стеснялась, позвала ребят в гости, и Эля предлагала, но ни Катя, ни Эдик не захотели ехать «в деревню». Оба были городскими жителями до мозга костей.
А насчёт «деревни» они зря… Село было большое,
