лишением прав от года до полутора.
– Не очень. Точнее вообще не волнует, учитывая, что камера в нашем подъезде нерабочая.
– Да?
– Ага. Мне какой-то козел поцарапал машину, а камер и свидетелей нет.
– А это когда было?
– Пару недель назад.
– Какая потеря. Это что ж, мне теперь не найти способа тебя шантажировать?
– Получается, что так, – пожимаю плечами, одаривая голубоглазого милейшей улыбкой. – Ладно, за рукожопого я прошу прощения.
– Двигайся ко мне ближе.
– Зачем?
– Будем смотреть мое домашнее видео.
– Я так-то порнушку не очень жалую.
– А что так?
– Ну там мужчины остаются безнаказанными.
– В каком смысле?
– Не женятся в конце.
– Ну да, не женятся. А мужик по определению должен страдать.
– Точно.
– Но, увы, мое порно придется смотреть. Там есть поцелуи. К поцелуям в порно ты как?
– Ну, если в губы, то норм.
– Там не в губы, а в задницу и в передницу, – он что, сейчас покажет мне видео, как я тараню своим задом передницу его тачки? Да как так? Не было там камер. – Сюда смотри, рыжая.
Я даже проглатываю его «рыжую», хотя терпеть не могу, когда меня так кто-то называет из-за обилия веснушек на лице. Когда я понимаю, что на видео я тараню его тачку, «рыжая» кажется меньшей из проблем. Я без прав не смогу. Не смогу и точка. Лишаться автобусной или метрополитеновской девственности я не намерена. Один мой звонок папе, и он все решит, да еще и хорошо вдолбит этому козлу, что бывает за то, что называешь кого-то залежавшимся б/у товаром.
Вот только проблема в том, что звонить папе все равно что признаться в своей неполноценности и несамостоятельности, а самое главное – плясать под его дудку. Уж лучше автобусной девственности лишиться, чем замуж за сорокалетнего хрыча. Или поплясать немного под дудку голубоглазого козла. Не просто же так он не вызвал ментов.
– Кстати, откуда у студентки, снимающей квартиру, такая тачка? У русалок рабочий рот? – ну, погоди, сволочь. Получишь ты еще свое.
– Жаль.
– Дай угадаю, жаль, что камера заработала? – насмешливо произносит Потапов, откладывая телефон в сторону.
– Жаль, что я извинилась за рукожопого.
– И все-таки ты дура, а не русалка. Где твоя женская хитрость и уступчивость?
– Там, где свадьба в порнухе.
– Тяжело. Очень тяжело тебе придется, Ариэль Константиновна.
– Эля.
– Ну какая Эля? Тебе же не нравится Ариэль, значит, буду так звать.
– Да без разницы. Ну и что я должна сделать взамен на удаление видео?
– Хорошо себя вести, делать то, что я говорю и не пререкаться. Ну и, конечно же, быть образцовой студенткой.
– И где подвох?
– Думаю, он кроется в одном факте: только двое студентов из весьма большого количества, которые мне доставались, не оставались на второй месяц практики. Именно поэтому заведующая мне их не дает. Жалеет никчемных тупиц.
– Значит, я буду третьей студенткой, которая за положенный месяц получит пятерку и отправится отдыхать на весь август.
– Мы обязательно проверим твои знания, после обхода моих палат и приема больных. А пока поторопимся. У нас есть максимум минут десять.
Встает из-за стола и подходит к двери. Закрывает ее на ключ и поворачивается ко мне. Что-то не нравится это мне. Совсем не нравится, когда я понимаю, что этот придурок снимает халат. А затем стягивает с себя футболку.
– Начинай отрабатывать. И поживее. Осталось девять минут.
– Ты… ты вообще конченый? Думаешь, я буду трахаться с тобой из-за этого видео? Да ты знаешь кто у меня па…
– Меня не волнует кто твой парень. Хоть сам покойный Андерсен. Или кто там нашедеврил русалочку? Абсолютно похрен. Живее снимай халат и начинай отрабатывать.
– Может, еще сразу на колени?!
– На коленях стирать грязный ворот моей футболки и рукава моего халата ввиду не слишком высокого роста тебе будет неудобно. Лучше просто стоя. А на коленях будешь чистить мои не первой свежести ботинки. Вперед и с песней.
Глава 3
Я настолько офигеваю от услышанного, что не успеваю и слова произнести. В меня тут же летит его халат. Благо я успеваю его поймать в паре сантиметров от моего лица. Он серьезно думает, что я буду стирать его одежду?
– Будешь. Одним из условий было делать то, что я говорю и не пререкаться. Разумеется, в пределах разумного. Тебя за язык никто не тянул. Грязные рукава, значит, стирай.
– Так не у меня же грязные.
– Так не я же сказал, что у меня грязные, – парирует в ответ, указывая взглядом на раковину.
Самое гадкое, что халат, равно как и его футболка, чистые. Перевожу взгляд на обнаженный верх Потапова. Отлично. Ну, просто замечательный образец для демонстрации практических навыков. Ни излишнего жирка, ни отвисшей груди, зато широкие плечи и вполне себе мускулистые руки. И ключицы хорошо визуализируются.
А какие четкие надключичные и подключичные ямки. Попадись он мне на сдаче практических навыков вместо грузной тетки, у меня бы трудностей не возникло ни с нахождением ребер, ни с пальпацией, ни с перкуссией. Эх, где ты был, козлина?
– Мне кажется, ты малость охренела, – насмешливо бросает Потапов.
– Простите? – перевожу взгляд на его лицо.
– Обычно девушки пялятся не так открыто на интересующий их объект.
– Скажете тоже. Я оцениваю ваш внешний вид, исключительно, как будущий врач.
– Ну и как оценила?
– Пока никак. Согласно протоколу, которому нас учили, пациент, ну то есть в данном случае вы, должен о себе рассказать. Мужчина вы или женщина. Ну то есть представиться, сказать как вас зовут и сколько вам лет.
– То есть то, что я мужчина ты не видишь и даже не догадываешься? Настолько все запущено?
– Ничего не запущено. Просто так положено. Ладно, как вас зовут я знаю, значит, вы мужчина. Вам сколько лет, Сергей Александрович? – нет, косить под полную дуру с ним тоже не прокатит. Беда в том, что с ним ничего не прокатит.
– Тридцать.
– Тогда внешний вид пациента соответствует полу и возрасту.
– Подожди, подожди. Ты уверена, что сейчас хочешь продемонстрировать мне свои знания по общему осмотру? Не думаешь, что навлечешь себе еще больше проблем? – да
