решительный изгиб рта, многое прояснилось. Он не мог недооценивать ее.
— Я вижу, вы начали без меня.
Эсмеральда явно пыталась спровоцировать его. Сарказм сочился из каждого ее слова. Полные губы сжались в жесткую линию. Глаза, в прошлом смотревшие на него с таким обожанием, теперь были холодными и отстраненными, будто она видела его насквозь. Да и сама Эсмеральда выглядела убийственно. Черный костюм сидел на ней как влитой. Даже сейчас, прекрасно понимая, что ее приезд вот-вот перевернет все с ног на голову, Родриго не мог не заметить соблазнительных изгибов ее тела.
За последние десять лет он миллион раз твердил себе, что сможет справиться с ее презрением. Что принял правильное решение — правильное для обоих, — оттолкнув ее. Теперь же, спустя мгновение после ее столь эффектного появления, он явственно осознал, что все это время лгал себе. Правда в том, что он по-прежнему питает слабость к Эсмеральде. А такие люди, как он, не имеют права позволять, чтобы ими управляли. Очень уж они уязвимы.
Он так похож на своего отца. Дражайший родитель был таким же недисциплинированным, не способным держать себя в узде. И это стоило их семье всего. Родриго много лет назад пообещал себе, что никогда не пойдет по его стопам, и не позволял страстям управлять разумом, даже когда пришлось стать безжалостным к единственному человеку в мире, которого никогда не хотел обидеть. Однажды он уже проделал такое. И это почти добило его, но он выжил, и теперь сделал бы это снова.
— Вот уж никогда бы не подумал, что ты склонна к театральности, Эсмеральда.
Родриго понимал, что ведет себя как последний ублюдок. Хотя, если она хочет занять эту должность, он будет обращаться с ней так же, как с любым другим соперником. Никаких привилегий.
Услышав его голос, Эсмеральда резко повернулась, а когда снова остановила на нем взгляд, выражение ее лица изменилось. Похоже, Эсмеральда не оставила прошлое в прошлом, значит, надо держать себя в узде. А у него, как назло, скрутило желудок, и кровь с ревом застучала в висках. Ничего не поделаешь, все дело в разочаровании от разрушенных планов.
Родриго на собственном горьком опыте научился держать эмоции в узде, не позволяя им вторгаться в его профессиональную жизнь. Кармелина и ее дети, да даже Эсмеральда, могли бы сейчас закатывать истерики, а он никогда бы не позволил себе вспышек гнева. И не мог больше ни секунды зацикливаться на нежном рте Эсмеральды, пустившись в воспоминания о том, что она умудрялась им вытворять.
— Такой вспыльчивый, Родриго. — Эсмеральда прищелкнула языком, насмешка сочилась из каждого слова, слетавшего с ее губ. — Ты расстроился, потому что я пришла, чтобы испортить твою коронацию? Думаю, никому и в голову не приходило, что я действительно могу взяться за эту работу. Все в порядке, — улыбнулась она, поворачиваясь к Кармелине Самбрано, которая практически вибрировала на своем месте в дальнем конце стола. — Я введу всех в курс дела, как только официально вступлю в должность президента и генерального директора.
С этими словами Эсмеральда подошла к тому самому месту, которое собирался занять Родриго, и села.
— Неужели вы позволите разводить здесь этот цирк!
Крик безудержного возмущения вдовы напомнил Родриго, что в комнате есть и другие люди. Он подошел к Эсмеральде, полный решимости взять этот фарс под контроль. Будто все это касалось только их, будто и не было тысяч рабочих, средства к существованию которых зависели от людей, собравшихся здесь. Он понятия не имел, какую игру затеяла Эсмеральда, но не собирался мириться.
— Эсмеральда, какого черта ты делаешь?!
На мгновение с нее сползла маска. И в это мгновение Родриго понял, что его тон удивил Эсмеральду. И в это мгновение он заколебался, охваченный желанием успокоить ее. Однако взял себя в руки.
— Ты должна понимать, что это неуместно, — выдавил он, пытаясь сохранять ровный тон, — существуют определенные временные рамки, определенные процедуры. Ты не понимаешь.
— Нет, — Эсмеральда резко вскочила со стула, — я все прекрасно понимаю. Завещание в силе еще целых, — она посмотрела на часы, — тридцать две минуты.
Она стояла так близко, что он заметил крошечную капельку пота, собравшуюся между ее грудей, и возненавидел себя за пульсацию вожделения, пронзившую его.
— Я вступаю в должность президента и генерального директора «Самбрано», и, если это повлияет на ваши или чьи-либо еще планы, — это Эсмеральда адресовала своим сводным брату и сестре, которые сидели разинув рот, — это ваша проблема, не моя. Итак, на каком пункте повестки дня мы остановились?
С этими словами она безмятежно села, а Родриго так и остался стоять.
Высокомерие Эсмеральды по идее должно было вывести его из себя. Но, черт возьми, вместо этого забыть все на свете его едва не заставила волна необузданной страсти. Даже руки чесались, так хотелось прикоснуться к ней, завладеть ее ртом, понять, по-прежнему ли он сладкий на вкус, каким Родриго его помнит. Он с трудом подавил это желание. В конце концов, ему хорошо удается подавлять эмоции. В последние дни своей жизни его мать сказала, что из-за работы Родриго потерял себя, и она не узнает человека, которым он стал. И это было бы больно, если бы не было правдой. Родриго давным-давно понял, что отрицать реальность тяжелее, чем принять и научиться жить с ней.
— Я не планирую проигрывать эту битву, Эсмеральда. Уверен, ты многое узнала об индустрии, разыскивая места съемок.
Ненависть в ее глазах заставила бы съежиться человека поменьше, но Родриго в такие моменты буквально расцветал.
— Может быть, ты и считаешь себя специалистом в киноиндустрии, но считать себя специалистом и быть им — не одно и то же. А я знаю об этой компании все. — Он заметил, как к ней подкралась неуверенность. Но он без устали убеждал себя, что ее эмоции — не его проблема. Он готовился к этому моменту всю свою профессиональную жизнь, и будь оно все проклято, если упустит его сейчас! И не важно, насколько сильно Эсмеральда Самбрано-Пенья действует ему на нервы.
