— Вы же знаете, Генрих я не могу принять этот подарок.
— Но почему вы не можете?
— Генрих не нужно мне ничего дарить, мы договорились? А сейчас вам действительно лучше покинуть мой кабинет.
Генрих даже не двинулся с места. Лидия на секунду задумалась. Она не собиралась сегодня расставлять все точки над «i», но теперь решила, что правильнее будет всё-таки прояснить ситуацию.
— Вот что, Генрих пока вы ещё не ушли мне нужно кое о чём с вами поговорить, — начала первой разговор она.
— О чём же?
— В среду вечером я выглянула в окно, после того как закончила работать с группой пациентов. И увидела, что вы Генрих стоите на другой стороне улицы, рядом с загоревшимся фонарём, и вы смотрели в мою сторону наблюдая.
— Лидия вы меня наверное по ошибке с кем-то спутали.
— Нет, Генрих это были именно вы. Я хорошо рассмотрела ваше лицо несмотря на то, что время уже подскочило к восьми вечера. И я уже не в первый раз замечаю, как вы следите за моим домом.
Генрих густо покраснел и, отведя застенчивый взгляд, покачал головой.
— Это был не я... Я не…
— Послушайте, меня внимательно Генрих: я вас прекрасно понимаю, как вам интересно, наблюдать за тем как я работаю с другими группами пациентов. Но удовлетворять своё любопытство таким образом – не совсем адекватно. Мы уже обсуждали это на наших сеансах, психотерапии Генрих. Нельзя за мной шпионить. Ваши преследования меня начинают пугать, вы вторгаетесь в моё личное пространство и мою личную жизнь и...
— Лидия я за вами не шпионил, черт побери! Я просто там стоял наслаждаясь вечерним воздухом. И что здесь такого?!
— То есть вы признаете, что вы там просто стояли наслаждаясь вечерним воздухом?
Генрих шагнул к Лидии.
— Лидия почему вы с вами не можем нормально общаться? Почему вы воспринимаете меня как элемент группы, а не как обычного человека?
— Генрих вы сами должны знать. При групповой психотерапии вы для меня врача – член группы, а не отдельная личность. Если вам нужна индивидуальная психотерапия, могу порекомендовать вам коллегу...
— Мне не нужны другие коллеги мне нужна ты! – Генрих сделал ещё шаг вперёд.
Лидия, не отступая, вытянула перед собой руку.
— Стойте! Вы и так подошли чересчур близко Генрих.
— Подожди. Лидия ты только взгляни...
Прежде, чем Лидия успела его остановить, Генрих поднял край толстого зелёного свитера, обнажая безволосый торс, и Лидии открылось ужасное зрелище.
Бледная кожа сплошь исполосована бритвенным лезвием. На груди и животе пестрели нанесённые крест-накрест порезы разных размеров. Некоторые, совсем ещё были свежими, ещё немного кровоточили. Другие, уже заживающие, покрылись струпьями, напоминающими застывшие кровавые слезинки.
Лидию затошнило от отвращения. Разумеется, поступок Генриха – крик о помощи, попытка добиться её внимания. Но вместе с тем это ещё и психологическая атака, жестокое нападение на её чувства. К собственной досаде, Лидия вынужденно признала, что Генриху удалось–таки задеть её за живое, вывести из душевного равновесия.
— Генрих, что же вы наделали?
—Я... я не смог удержаться. Понимаешь не смог. А ты... ты просто обязана была это увидеть...
— Ну вот, Генрих я увидела. Вообразите, как это на меня повлияло. Вы хоть представляете, до чего я расстроена? Я хотела вам оказать помощь, но...
Генрих как сумасшедший захохотал.
