от гипоксии наступит примерно через 5-7 минут после остановки сердца. Человек без воздуха потеряет сознание приблизительно через 5 минут в самом лучшем случае. Итого, у доктора было около 10-12 минут после начала утечки воздуха. Однозначно, тут уже ничего нельзя сделать. Перед ним лежал труп.
– Не время предаваться чувствам, нужно его откачивать, Ваня! – торопил Джон доктора, раздев и уложив Артёма на стол.
– Тут уже некуда торопиться, он мёртв. Можешь даже сердце послушать у него, пульса нет.
– Что значит мёртв, что значит нет?!
– Слушай, я тут ничего не сделаю. Я вижу, что он пролежал в продырявленном костюме не меньше часа. Вон, взгляни на рот – он весь сухой. Он умер минут через 10-15 после утечки давления – указывая пальцем на голову Артёма, грустно говорил доктор.
– Не может быть, каждый костюм я лично проверял перед высадкой на поверхность! ТЁМААААА, о Господи, я тебе сделаю памятник на Земле! – обессиленно завопил Джон.
*ДЕНЬ 6*
Потеря одного из членов экипажа далась пилоту и доктору очень тяжело. Вчера они вынесли тело на поверхность и с помощью лопат выкопали импровизированную могилу, а затем похоронили своего друга. Иван еле сдерживал слёзы и был абсолютно подавленным. Да, этот доктор был весьма эмоционально нестабильной личностью: когда речь заходит о работе или вопросах, касающиеся его компетенции, то он спокоен и виртуозно выполняет все свои функции, а потом его былая уверенность улетучивается и он впадает в уныние. Поведение Джона было как раз-таки нестандартным: его эмоции разом выплеснулись на фоне такой трагедии. Джон был всегда спокойным и никогда излишне не показывал свои эмоции, однако этот случай, кажется, стал исключением.
Иван потребовал, чтобы Джон готовил корабль к отлёту немедленно, потому что есть шанс остаться здесь навсегда. Сидя в корабле и доедая завтрак, доктор говорил:
– Ты помнишь, я говорил тебе о том, что эта поездка может быть в один конец? Ты понимаешь, что мы потеряли инженера, который руководил манёврами и прочими навигационными задачами? Если с тобой что-то случится, то никакой богатой жизни на Земле!
– Спокойно, друг мой, у нас не лучшее положение дел, но ситуация не критическая. Я в состоянии довести нас до орбитального модуля. Ещё 2 дня и мы полетим обратно. Корабль практически готов к полёту. За эти дни мы с тобой начнём собирать вещи и оборудование.
– Ты совсем больной, на что нам столько Тринита, если у нас сейчас все шансы умереть?! – в бешенстве уже сказал Иван.
– А вот для того. Сейчас бесполезно взлетать, потому что орбитальный модуль находится в такой части орбиты, что нам просто не хватит топлива, чтобы до него добраться. У нас есть топливо только для самого “экономичного” взлёта. Подобный полёт возможен только тогда, когда наш модуль будет пролетать над нами. В этот момент мы начнём взлёт и выйдем на орбиту, а потом нам потребуется всего лишь дать импульс, чтобы уравнять скорости и всё.
– Ладно, правда на твоей стороне – понимая, что в споре с Джоном он бессилен, сказал Иван.
***
Джон проверил бур, генераторы и убедившись, что всё работает в штатном режиме начал готовить вместе с доктором корабль к отлёту. До полёта осталось около полутора суток, однако технически корабль нужно было подготовить заранее, ибо процесс выхода на орбиту очень сложная и ответственная вещь. От Ивана, конечно, толку было мало. Теперь доктор исполнял роль неквалифицированного разнорабочего, подавая инструменты и другие принадлежности Джону. – Да арбиты за 1500 рублей долетим, соглашайся, ну? – с кавказским акцентом пытался пошутить Джон, закончив работу с двигательной установкой.
– Порой ты меня пугаешь. Мне уже страшно с тобой находиться – уныло проговорил Иван.
– Слушай, я знаю, что это очень сильно действует на мозги, но ты уже всё равно ничего не изменишь. В общем собирайся духом, нам предстоит сложный путь домой!
*ДЕНЬ 8*
Седьмой день прошёл в не особо плотном графике: Джон и Иван перетаскивали и упаковывали металл в корабль, выбрасывали почти все вещи за борт для уменьшения массы корабля, совершали последние технические работы для полёта.
На закате последнего дня двое были готовы полностью: оба были облачены в скафандры для полётов, металл и остатки еды были размещены по отсекам, корабль заправлен.
После подтверждения от Насти, что орбитальный модуль начал пролетать мимо двух членов экипажа, Джон включил двигатели и корабль взмыл вверх, оставляя клубы пыли и одинокую могилу.
Глава 4 – Возвращение
– Высота 80 километров, скорость 1,5 километра в секунду, мы на полпути к орбите, осталось чуть-чуть! – восторженно говорил пилот, с болью в груди из-за перегрузки.
– Ты можешь уменьшить тягу двигателей? Мне очень больно, Джон!
– Никак нет, топлива впритык и орбитальный модуль нельзя далеко отпускать! – продолжил Джон, – потерпи ещё чуть-чуть, если вырубишься, то ничего страшного!
***
Когда двое покидали поверхность красной безжизненной планеты, Настя проверяла механизм стыковочного узла для будущей стыковки. Она ещё не знала о потери Артёма, да и к чему ей об этом знать? Все те дни, когда мужчины работали на поверхности Настя проводила исследования планеты с орбиты: она провела эксперименты по исследованию атмосферы марса на высоте 400 км, произвела анализ атмосферы и облаков в разных спектрах, когда была в апогее. В общем девушка не прохлаждалась, а занималась исследовательской деятельностью. Однако Настю мучал вопрос насчёт Джона. Её тянуло к нему. Когда они летели сюда, их разговоры зачастую переходили грань дружеских и при виде его она немела: длинная поджарая фигура и обворожительная улыбка сводили девушку с ума. Одновременно с этим девушка боялась своих чувств. Она не знала точно, как сможет отреагировать Джон. Да и вообще, что именно происходило между ними?.
Подобное неопределённое состояние Насти было обусловлено её опытом, а точнее – его отсутствием. Девушке никогда не приходилось любить. Да, у неё были романы в школьные и студенческие годы, однако мимолётные влечения были ничем, по сравнению с чувствами, которые испытывала девушка к Джону. Она не знала, что такое любовь, но чувствуя фундаментальные силы, которые притягивали её к мужчине, девушка не могла противостоять этому. Настя пыталась провести сравнение этих чувств с созиданием мира. Она познаёт свои чувства, саму себя, будто познаёт мир вокруг. Однако, чтобы увидеть всю картину целиком, необходимо забраться повыше. Выйти за пределы трёх измерений, чтобы осмотреть наш мир, было невозможно, как и понять истинную природу человеческих чувств, общаясь просто с людьми.
Свежесть, склонность к исследованию мира, радость
