волосами. Она не испытывала никаких сомнений, что, впрочем, меня не удивило.
– Во-первых, затея представляется мне слишком рискованной, да и вообще у нас ведь не школа единоборств… – начал было я, и тут меня прошиб пот. Мне захотелось поскорее попасть к себе в кабинет. – У нас нет средств ни на что лишнее. Как я уже множество раз говорил.
Минтту К повертела в пальцах сигарету. Я даже не заметил, как сигарета появилась у нее в руке.
– Ты решил забить на это? – спросила она. И прежде, чем я успел открыть рот, ответила сама: – Хорошо. Значит, будем оставаться вечно вторыми.
Я был искренне поражен. Обычно Минтту К сражалась, фигурально выражаясь, до последней капли крови. Теперь же, и глазом не моргнув, она уже прихлебывала из своей кружки и с наслаждением затягивалась сигаретой, постукивая по клавишам компьютера, словно ее всего лишь поймали на какой-то мелкой шалости.
Коридор делал еще один поворот.
По пути я прокручивал в голове короткие встречи сегодняшнего утра. Навалившееся на меня чувство слабости, как я понимал, постепенно усиливалось с каждой из этих встреч. Воспоминания вертелись в моем мозгу все быстрее, обрастали деталями и оживали. Я начинал видеть и слышать то, чего не заметил сразу. У Кристиана иссяк энтузиазм, он больше не фонтанировал идеями и не предлагал новаций, как это обычно происходило по утрам, да и в любое другое время. Эса больше не рвался заниматься безопасностью, а спокойно ремонтировал что-то по непонятному графику. Минтту К сдалась легко и сразу. Йоханна предложила мне вторую булочку просто на случай, если я вдруг захочу. По мере того как последняя мысль приобретала отчетливые очертания в моей голове и все глубже проникала в мое сознание, я чувствовал, как рука, державшая тарелку с плюшкой, начала дрожать.
Проходя по коридору, я в последний раз завернул за угол, вошел в свой кабинет – и замер.
«Масляный глазок» подпрыгнул на тарелке и отправился в полет.
Тарелка выскользнула у меня из рук и разбилась вдребезги.
Мертвец ожил.
2
Живой, искренний взгляд синих глаз, светлые волосы, зачесанные направо, еще более скругляющие и без того круглую голову, и маленькая, но глубокая ямка на подбородке. Пиджак, рубашка с воротом без галстука и широкая заразительная улыбка.
Звуки из игрового павильона доносились до кабинета волнами – то слабыми, приглушенными, то напористыми, как при шторме с шапками белой пены, – перекатывающими через голову. Дети бегали и кричали, механизмы стучали и гремели, и над всем витал долетавший из кафе насыщенный, сливочный, сладкий аромат выпечки и супа с лососем.
Мужчина передо мной развел в стороны руки, словно говоря – «вот он я». Но это было лишним. Каждая его черточка и так была знакома мне лучше некуда. Тысячи картин и воспоминаний одновременно бушевали в моей голове. Сначала – самые свежие. Передо мной стоял человек, из-за которого меня убивали, человек, который оставил мне долги на сотни тысяч евро. И судя по всему, он воскрес из мертвых.
Мой брат Юхани.
Живой и прямо у меня в кабинете.
Он сделал пару шагов мне навстречу. Назвал меня по имени, обнял и прижал к себе. Я на голову выше его, и знакомый запах лосьона после бритья поднимался к моему носу, как дым от костра. Эти крепкие объятия несли в себе больше смысла, чем Юхани, возможно, в них вкладывал. Они превращали невероятное в действительность, сила этих объятий была лучшим доказательством реальности происходящего. Пробуждение, последовавшее за объятиями, было таким же физически осязаемым, как и руки, сжимавшие меня.
Юхани перестал меня тискать, отступил на шаг и улыбнулся своей неповторимой солнечной улыбкой.
– Круто, – сказал он. – Мы сделали это.
Скорость света составляет триста тысяч километров в секунду, и я был уверен: что-то во мне или в моем кабинете происходит именно с такой скоростью. Я понял, что речь шла о принятом мною решении. Наконец я обрел способность двигаться, обошел стол и сел в свое рабочее кресло.
– Ты, разумеется, теряешься в догадках, где я пропадал, – сказал Юхани, не скрывая восторга.
– Еще не успел подумать об этом, – честно ответил я и одновременно понял, что это первые слова, которые я смог произнести. Казалось, они доносились откуда-то издалека. – Я был уверен, что ты на кладбище в Малми. Я сам опустил тебя в землю и засыпал землей.
– Спасибо тебе за это, – сказал Юхани и сделал несколько коротких шагов по кабинету. – Но нет, меня там не было. Ладно, поговорим о другом. Пока я ждал тебя, у меня было время обойти парк. Поговорить с людьми. Я в какой-то мере прочувствовал атмосферу. И одновременно подготовил…
Я посмотрел на него. Юхани выглядел и говорил так, словно это самое что ни на есть обычное утро и мы самые что ни на есть обычные братья. В каком-то смысле так оно и было, но, с другой стороны, – нет. Нет, нет и нет! Я проснулся. Такое у меня было чувство.
– Ты обманул меня, – сказал я.
Юхани остановился. Он выглядел расстроенным.
– Пожалуй, звучит несколько грубовато, – произнес он. – Но я согласен, что нам самое время объясниться. Мне нужна была твоя помощь. Как ты знаешь, ситуация, если можно так выразиться, вышла из-под контроля. Она требовала именно такого математического вмешательства. То есть участия моего замечательного брата-математика Хенри, который все разрулит. Мне пришлось отойти в тень. И мы оба сделали то, что и нужно было сделать. Ты – тут, в парке. А я – в кемпинге в Восточной Финляндии. Дожди, комары, ожидание выплаты по страхованию жизни… Как потом выяснилось – напрасные мечты. Но позже я еще вернусь к этой проблеме. Тем не менее уже сейчас мы можем констатировать, что все удалось на славу.
Юхани говорил так быстро, что, когда я только начал осознавать сказанное, он уже некоторое время молчал.
– Я ведь мог погибнуть.
– Это не входило в план, – ответил Юхани, отодвинув стул от длинного стола для совещаний и усевшись на него, пожалуй, даже с выражением легкой обиды на лице. – Я, разумеется, такого не ожидал…
– Ты задолжал деньги бандитам, – сказал я. – Опасным преступникам. И я был на твоих похоронах.
– Мой адвокат посчитал, что это хорошая идея – организовать похороны.
– Даже если ты не умер?
– Но я был очень близок к смерти.
– И тем не менее ты все-таки не умер. А жил-поживал в Восточной Финляндии.
– Если бы ты видел эти места, то понял бы, что разница невелика.
– Разница, однако, есть, вот что я хочу, чтобы
