удастся договориться с Горынычем, Ягой или проводником так же. А можно сделать проход самому.
— Кто-то пытается пройти в Навь?..
Лина закусывает губу. Павел кивает, соглашаясь, но предлагает и ещё один вариант:
— Или выйти к нам сюда, в Явь. Но у навьих всегда есть свои лазейки и дорожки, так что скорее всё-таки туда. Только, как я уже сказал, это детский сад. Всё слишком наивно сделано.
— Или что-то привело к искажению ритуала… — тихо шепчет Лина.
— Ты хочешь сказать?..
Павел хмурится, перебирая в памяти всё, что они недавно узнали, но добраться до конца мысле-цепочки не успевает, Лина поясняет раньше:
— Жираф. Мёртвая земля была близко к статуе, но…
— Не коснулась её и даже поползновений не делала.
— Поползновений?.. Ты поэтому меня оттуда погнал?
— Пустота выпустила щупальца в твою сторону, я не хотел рисковать.
— Ах ты!..
Лина возмущённо надувается, но просить прощения Павел не намерен. Да он её оберегает, да он не позволит ей лишний раз сталкиваться с бессмысленной опасностью, да…
— Да я. Домовой. И всё, что связано с моим домом находится под моей защитой. Даже ты.
«Особенно ты» — этого вслух Павел говорить не собирается.
— Я не маленькая девочка!
— Ты часть моего дома, — Павел рассерженно дёргает хвостом из стороны в сторону, но видя, как почти сходятся на переносице брови, меняет тему, продолжая уже более мягко и спокойно: — У тебя есть какие книжки на телефоне? Желательно артифакторика.
— Хочешь понять, не магический ли жираф? — понимает Лина и тянется к мобильнику ещё прежде, чем Павел ответит.
На какое-то время повисает тишина, слышно только шуршание со стороны Лины да шорохи за пределами номера.
Павел погружается в себя, пытаясь восстановить в памяти всё, что успел увидеть недавно, но, оказывается, на статую он особо и не обращал внимания.
Жираф был похож на большой неправильный сугроб: широкое основание тянущийся вверх с одного бока. Саму статую за этим наносом было видно едва-едва, только низ морды, куда снег не особо добрался, и ногу с которой Павел этот самый снег смёл лапой.
— Мне надо кое-что проверить! — спрыгнув с кровати, Павел устремляется к двери. — Лин, открой дверь, я скоро.
— Куда?!
Отбросив мобильник на кровать, Лина спешит к двери, забыв даже обувь надеть.
— Поищи пока раздел «Символы на амулетах» или как-то так, — вместо ответа бросает Павел и выскакивает из номера, прежде чем Лина хоть что-то скажет.
«Жираф, жираф, жираф…»
С лестницы он едва не падает, разогнавшись так, что последние ступени просто уходят из-под ног. Если бы не кошачьи способности, то тормозить пришлось бы мордой об пол.
С дверью оказывается тяжелее, но вот кто-то входит и он проскальзывает в образовавшуюся щель, устремляясь на улицу.
Снег так и валит, засыпая всё вокруг и делая дорогу ещё более непроходимой.
«Налево, обойти и прямо вглубь» — вспоминает Павел дорогу прежде чем нырнуть в снежное полотно с нужной стороны.
Рыхлый снег не держит, отчего Павел проваливается по горло, а порой и по самую морду. Чтобы что-то увидеть приходится прыгать, подражая то ли дельфинам, то ли мелким лесным зверькам.
«Так, какая нога?.. — вспоминает Павел, наконец-то оказываясь рядом с «неправильным сугробом». — Левая вроде бы была…»
Он снова поднимается на задние лапы, сбивая снег с нужного месте.
«Есть!»
Ему не привиделось.
На тонкой бронзовой ноге, где-то на уровне глаз крупного кота, клеймом выплавлен символ. И Павлу даже не нужно возвращаться в номер, чтобы узнать, что он означает.
«Защита».
Павел, конечно, не колдун и даже не леший или дворовой, но готов поспорить, что на земле, под слоем снега, есть что-то вроде межевой полосы и здесь она замыкается.
«Не там ты решил провести ритуал, кем бы ты ни был. Не там».
Кончик хвоста щекочет потусторонним холодом, и Павел отскакивает, поздно вспоминая о полосе отчуждения и голодной пустоте.
— Нужно с этим что-то делать… — бормочет Павел, отступая под защиту статуи и идущей от неё границы.
«Интересно, тот кто это сделал всё ещё здесь?»
Глава 3
Обратно Павел идёт куда как медленней. Можно сказать, что плетётся в хвосте людей, которые, на удивление, поднимаются на тот же этаж, только сворачивают направо, оставляя левую сторону коридора всё такой же пустой. Будто соседей у занятого им с Линой номера и вовсе нет.
«Есть» — поправляет себя Павел, останавливаясь. Взгляд устремляется в сторону самой последней двери, а память услужливо подбрасывает девушку в зелёном платье, с которой Павел сегодня чуть не столкнулся. Она, конечно, не могла его видеть, поэтому так и вышло, но… Почему-то Павлу показалось, что она вообще никого не видела и будь на его месте Лина, то всё было бы в точности так же.
«И что она там напевала?..» — пытается вспомнить Павел, наконец-то отмирая и продолжая движение.
Он уже подумывает дойти до этой самой двери и, может быть, поскрестись в неё. Вдруг откроют? Однако реальность вводит свои коррективы. Чем ближе Павел оказывается к их номеру, тем отчётливей слышит ещё один напев. Тихий Линин голос вплетается во вновь опустившуюся на второй этаж тишину, не разбавляя её, а будто дополняя.
— В дом приходит коляда,
Открывайте двери.
Мы желаем вам добра.
Вы должны нам верить.
Дайте яблок, пирожок
Этому бельчонку.
Будет счастье вам в срок
И дары под ёлкой.
Будет много добра и любви, и мира.
Всё готовит для вас… — Лина спотыкается, будто забыв слова, но быстро находится, очень тихо и уже не напевно заканчивая: — Символ ламантина.
Дверь в номер оказывается приоткрытой, поэтому-то голос Лины так хорошо и слышен, хотя Павел уверен — она мурлыкала этот странный стишок себе под нос.
«Колядку» — поправляет себя он,
