Книга Маяк - Чарльз Дос

в уютной комнатке, которая, судя по обстановке, являлась спальней. Аккуратно заправленная кровать стояла напротив лестницы. На бежевом одеяле лежало двуствольное охотничье ружье. Стволы были обрезаны, для того чтобы уменьшить разброс и увеличить поражающую способность оружия. У изголовья кровати располагалась массивная тумба из темно-красного дерева. На ней стояла старая масляная лампа. Жозе подошел к тумбе и выдвинул верхний ящик. Внутри оказалась прямоугольная упаковка ярко-красных патронов размером с указательный палец.

— М-да…

Он задвинул ящик и направился к небольшому шкафчику, который был размещен под лестницей. Все три его полки оказались заставлены различными потрепанными книгами, а в нижней части расположился комплект из теплого одеяла и пуховой подушки, а так же увесистый серебристый фонарь с комплектом запасных батареек.

Третий этаж являлся рабочей зоной. Там была расположена небольшая раковина, расшатанный деревянный столик с переносной газовой печкой, неработающий тостер и даже древняя кофемашина. Правда капсул Жозе нигде не обнаружил. Напротив импровизированной кухни располагался ряд из трех металлических столов, на которых стояло различное оборудование, отвечающее за работу фонаря в осветительной комнате. Жозе без интереса пробежался глазами по расставленной на столах технике и решил завершить осмотр своего нового жилища на ближайшие шесть месяцев подъемом на самую вершину маяка.

По тонкой лестнице, которая при каждом его движении скрипела так, что казалось, будто сейчас болты с треском вылетят из своих отверстий и этот древний кусок железа полетит вниз, он сумел пробраться в осветительную комнату. Она оказалась совершенно крохотной. В самом центре располагался огромный фонарь, похожий на каплю. Жозе подошел к окну и глянул на остров. Густой туман окутал плотным непроницаемым одеялом его каменистую поверхность, поэтому кроме молочно-белой пелены ничего не было видно. Дождь усилился, и крупные капли дождя монотонно забарабанили по тонким окнам, напоминая заблудших путников, отчаянно желающих попасть внутрь, чтобы укрыться от пронизывающего до костей холода.

***

«Двадцать восьмое августа тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года. Четверг. Шесть утра.

Этой ночью разгневанные демоны снова ломились ко мне. Я знаю, что это были они. Каждый удар в дверь сопровождался душераздирающим воплем, какой не способен издать ни один живой человек. Они не оставляют попыток добраться до меня. Не знаю, как долго массивная дверь сможет сдерживать их. Мое ружье лежит прямо передо мной. Не уверен, что патроны их остановят, если им удастся пробраться внутрь. Но я точно знаю, что один единственный выстрел, если до этого дойдет, сможет избавить меня от ужасных мучений. Я видел, какие следы остаются на поверхности двери после их ударов. Кривые глубокие борозды, похожие на разрезы тупым ножом. Даже не представляю, что их когти способны сделать с человеческой плотью. Я не спал уже три ночи подряд. Сил совсем не осталось. Я немного передохну и продолжу молиться Господу, буду просить его о том, чтобы он защитил меня от этих порождений темного и древнего, как сам мир, зла.

Афонсу Лагуш»

Жозе закрыл толстый журнал и отодвинул его в сторону. Во время своей работы, он должен был каждый день делать небольшие записи о том, как прошел день. «Дневник Смотрителя Собрерского Маяка» был вторым по значимости предметом на маяке, помимо огромного фонаря в осветительной комнате, потому что в случае каких-либо происшествий, прибывшая на остров группа специалистов могла изучить записи и понять, что же произошло.

— Интересно, кто из бюрократов согласился бы принять официальный рапорт, в котором причиной смерти или пропажи смотрителя значатся морские демоны? — устало подумал Жозе.

Вполне очевидно, что пропавшего смотрителя, который сделал подобные записи, просто сочли бы сумасшедшим. А с такими все просто. Пишешь в отчете, что несчастный лишился рассудка из-за длительного нахождения в изоляции и решил покончить с собой, сбросившись со скалы. Поэтому и тело отсутствует. При таком сценарии любые, даже самые странные улики можно отметать в сторону или интерпретировать в пользу своей теории. Работа сделана, дело раскрыто, карьера идет в гору.

Жозе поставил перед собой пишущую машинку и раскурил еще одну сигарету. Большой изящный квадрат. Черная поверхность поблескивает в тусклом желтом свете настольной лампы, клавиши начищены, и каждый символ читается совершенно отчетливо. Вот — самая дорогая вещь в его жизни. В бытность школьным учителем, ему в течение трех лет приходилось ограничивать себя во всем, чтобы скопить необходимую для покупки сумму. Теперь этот кусок металла с пластиком и краской был единственным предметом, который вселял в него надежду. Тяжелое детство, распавшийся брак, ни семьи, ни детей — он остался сам по себе в этом жестоком мире, где никому до тебя нет совершенно никакого дела. И только желание обыграть судьбу, доказать ей, что однажды его работа будет принята крупным издательством и он оставит свой след в мировой литературе, не позволяло ему опустить руки. По крайней мере пока.

Он сделал глубокую затяжку и принялся печатать. Монотонный стук клавиш не утихал в комнате до того момента, пока Жозе, в первые за долгие годы, не испытал настоящее удивление. Быть может, даже недоумение, но вовсе не страх или ужас. Пожалуй, невероятно трудно напугать человека, которого в мире живых удерживает лишь призрачное желание добиться литературного успеха. В одиннадцать вечера, после того, как Жозе просидел за письменным столом в течение двенадцати часов, в тяжелую деревянную дверь кто-то постучал. Поначалу шум сильного ливня проглотил первые два стука, но вот третий оказался гораздо более громким и сильным. Жозе перестал печатать и аккуратно стряхнул пепел с тлеющей сигареты в импровизированную пепельницу, которую он смастерил из пустой жестяной банки. За весь день работы она успела наполовину заполниться потушенными бычками. Он встал из-за стола и, склонив голову набок, внимательно прислушался. На улице уже было темно, и единственным источником света в комнате служила маленькая настольная лампа. Раздался очередной стук. Более настойчивый, чем предыдущие. Жозе взял с кровати ружье. Холодный металл и тяжесть оружия придали ему некоторую уверенность. Он стал медленно спускаться по спиральной лестнице, с каждым шагом погружаясь в неприятную темноту. На первом этаже было очень темно. Лишь сквозь маленькую щель между дверью и полом при каждом ударе молнии в черную комнату проникала тонкая полоска света. Жозе остановился в метре от двери. Снова раздался стук, но на этот раз он сопровождался каким-то едва различимым рыком, словно прямо за дверью притаилась злая собака, которой не терпится попасть внутрь.

— Кто там? — громко спросил Жозе.

Стук мгновенно прекратился. Несколько секунд напрягающую тишину нарушал лишь приглушенный шум дождя, но потом вдруг кто-то закричал. Душераздирающий крик сопровождался мерзким бульканьем. Казалось, будто на