эманирует) из высшего бога, непостижимого и не обнаруживающего себя в откровении. Гностицизм является результатом соединения восточных верований с иудейской религией, христианством и платоновской философией. В первом веке его зародыши можно проследить у Симона Мага, затем у Менандра, Самаритянина, Керинфа, Досифея и Филона Иудея. Во втором и третьем веке гностицизм развивали Маркион, Кердон и ряд других. Против гностицизма вели борьбу отцы церкви и философии, например, Плотин».
Эту краткую теорию гностицизма можно считать классической, и против нее с полным основанием решительно восстает Древс.
Прежде всего совершенно неверно, будто гностицизм является ересью и возник после того, как христианство уже определило свое учение. Неверно также, будто церковь с самого начала боролась с гностицизмом. Нельзя считать правильным мнение, что гностицизм ведет свое начало от Симона Мага. Наконец, неудачна попытка свести гностические взгляды к учению о трех сущностях — материи, демиурге и спасителе. В гностицизме есть множество оттенков и течений, начиная от идеалистической философии, близкой к учению Платона о реальности идей в потустороннем мире, и кончая сумасшедшим мистицизмом и такой же сумасшедшей магической практикой.
Существование гностицизма и тесная связь его с христианством, заимствовавшим из него основы своего учения, является доказательством того факта, что христианство не только не противостояло внутреннему разложению римского общества, но, наоборот, само было продуктом и фактором умственного гниения, распада и разложения, тогда как греко-римская культура в состоянии была порождать такие здоровые явления, как мощно развитую эпикурейскую школу.
Было бы совершенно неправильно изображать первые века христианства как время неограниченного господства новой религии и быстрого вымирания разложившегося язычества. Правильно понятая историческая перспектива показывает, что до VI века происходила упорная борьба. Христианство победило не глубиной и широтой идейного охвата своим учением народных масс, а мерами репрессии против враждебных ему философских школ.
В своем развитии христианство примыкает не к тому, что было в древнем мире более здорового, прогрессивного, научного, а к самым уродливым и нелепым формам идеологических извращений. Гностические учения состоят из совершенно невообразимой чепухи. Не даром «абракадабра» гностиков и теперь является символом не поддающейся объяснению нелепости.
А. Древс вполне прав, когда утверждает, что основное участие в выработке образа Иисуса приняли две группы духовенства — более ранняя, примыкавшая к гностикам, и более поздняя, стоявшая во главе государственной церкви и принимавшая Иисуса как богочеловека, а не как чистый дух. Поэтому в ранней христианской литературе необходимо искать отражения этой борьбы в виде смешения гностического и церковного Иисуса.
Попытка А. Древса открыть в евангелиях, особенно в так называемом четвертом, следы гностической философской традиции, к которой примыкает раннее христианство, чрезвычайно интересна. Если гностицизм предшествовал христианству, а евангелие от Иоанна проникнуто наиболее отчетливым влиянием гностицизма, то, следовательно, это евангелие или его древнейшая редакция является самым ранним памятником христианской идеологии.
Гностицизм по самому своему характеру менее всего стремился стать достоянием масс. Он считал религиозное знание привилегией узкого круга избранных, аристократов духа и, во всяком случае, аристократов по своему общественному положению. Это была идеология верхушек общества, живущих искусственными интересами идеалистической философии и совершенно чуждых запросам широких масс.
Иисус Христос Иоаннова евангелия витает в высших сферах. Он никогда не спускается до уровня рабов или пролетариев. Он существует для избранных.
Отсюда Древс не делает никаких выводов. Он не пытается выяснить классовый состав создателей гностического богословия, из которого развилось христианское богословие.
Если в вопрос о происхождении христианства вкладывать серьезное и глубокое содержание, искать объяснения его экономических корней, то мы после этой книги так же далеки от решения проблемы, как и раньше. Однако Древс собрал интересные материалы о ранних формах христианского богословия. Он обратил внимание на гностицизм как один из важнейших источников учения об Иисусе, слагавшегося во втором веке нашей эры. Он еще раз подошел к вопросу об историчности Иисуса и еще раз доказал, что евангелия дают несомненные и убедительные свидетельства в пользу доказательства мифологичное Иисуса. Вместе с тем Древс выяснил характерные черты дохристианского и христианского гностицизма и доказал, что без знакомства с этой идеологией нельзя понять раннего христианства.
В нашей популярной литературе о происхождении христианства гностицизм совершенно не принимается в расчет. Массовые книжки и учебники обычно говорят о возникновении христианства из иудаизма, о связи культа Иисуса с языческими Христами, о влиянии религии Митры, но гностицизм остается за пределами изучаемых вопросов. Возможно, что в этом в значительной мере виновата работа К. Каутского о «Происхождении христианства», до сих пор пользующаяся некоторым авторитетом среди безбожников. В этой книге гностицизм совершенно игнорируется. Фридрих Энгельс в этом отношении проявил несравненно более глубокий и точный анализ, утверждая, что «отцом христианства был, собственно говоря, александрийский еврей Филон» (Некролог Бруно Бауэра, Адоратский-Удальцов, Исторический материализм, 1924, стр. 311).
Фр. Энгельс вполне прав. Филон Александрийский был гностиком.
Еще до возникновения христианства он высказал основные богословские положения, легшие в основу церковных учений. Он признавал существование бога и материи, как двух вечных принципов. Он проповедовал логос или сына божия как воплощение света, в котором бог хранит идеи всего существующего. Все это мы находим у гностиков, все это перешло в христианство и нашло свое отражение в четвертом евангелии.
Для понимания и более подробного объяснения мысли, высказанной Фр. Энгельсом мимоходом, почти вскользь, нашим антирелигиозникам необходимо внимательно познакомиться с издаваемой нами в переводе работой А. Древса, учитывая, однако, что освещение излагаемого материала остается у Древса чисто идеалистическим и неприемлемым для марксиста.
Валентин Рожицын
I. ВОЗНИКНОВЕНИЕ ИУДЕЙСКОГО ГНОСТИЦИЗМА
Литература мудрости
После возвращения иудеев из вавилонского, плена (536 год до нашей эры) произошли коренные изменения в их мышлении. Под влиянием персидского бого- и миропонимания, с которым они ознакомились в Вавилоне и оставались в постоянном контакте еще и позже, под гегемонией Персии, их Иегова освободился от своих человеческих — слишком человеческих — черт. Он превратился в свободное от всего земного и плотского чисто духовное существо, которое само представляя собой чистый свет, восседало в лучезарном сиянии и в недосягаемой высоте над всеми созданиями, не допуская никаких непосредственных с собою отношений. Этот бог по мысли иудеев той эпохи имел общение с миром только при посредстве несметного множества ангелов, духов и демонов, спутников и свидетелей его величия. Уходя сам все дальше в свою наднебесную потусторонность, он все больше предоставлял судьбы мира и отдельных личностей тем сверхъестественным силам, которые по представлениям верующих были вестниками, слугами и посредниками между небом и землей.
Эллинизм, под влияние которого иудеи
