железное – спил выглядит как отполированный. И уже не удивляешься, а реально материшься, когда пытаешься топить этими дровами печку, горят они, если только порубить их до состояния спичек и залить керосином. Так что валим танками и палим в печке телеграфные столбы. Но больше всего на нервы действует зимняя чечен-сырость. Сырое все вокруг. Что не сырое – то мокрое. Но при этом ни на Гойтенкорте, ни рядом нет воды не то что питьевой, но и помыться тоже нечем. Моемся чаем, благо его дают без сахара и в относительно неограниченных количествах.
В начале войны гору штурмовали морпехи, и теперь по Гойтенкорту ходит легенда, что здесь похоронены боевики, а так же наши неопознанные солдаты. Я оползал всю гору кругом, но не нашел ничего, хотя бы издали напоминающее могилы, хотя окопов и траншей нарыто немерено. Оно и не удивительно, рядом перекресток дорог на Баку и Гудермес, на Беной и Дагестан. Кто здесь обороняется, тот и контролирует все эти пути. На перекрестке находится чеченское село Мескер-Юрт, а напротив него – 15 блокпост.
В секторе обстрела моего танка все серое. Черно-серое поле, по которому уже неделю ползает какой-то подозрительный трактор. Светло-серое небо сыплет то дождь, то снег. Вдали – зимнее-серый лес без листвы и на горизонте – угрюмо-серые горы.
В душе тоска и тревога, ничего не происходит. Никто по нам не стреляет, не нападает… Перемирие, блин…
Хотя эта тишина странная – на мой взгляд 15-й блокпост является довольно легкой добычей для боевиков. И чем больше я думаю о возможности нападения «чехов» на блокпост, тем неуютнее мне здесь становится. И если Гойтенкорт еще как то можно удержать, то 15-й блокпост обречен. С одной стороны в ста метрах село Мескр-Юрт, с другой в пятидесяти метрах – «зеленка». Взять блокпост в клещи ничего не стоит. Из «зеленки» три-четыре снайпера уткнут всех лицом в землю, а из села пойдут «чехи». При таких раскладах остановить их будет некому. Воины не то что до БМП, до окопов не добегут, и через минуту «чехи» уже будут на блокпосту. И тогда, как говорится, живые позавидуют мертвым. И это только один из вариантов.
Но, похоже, здесь до этого никому нет дела. Тень разгромленной на новый год в Грозном Майкопской 131-й ОМБр витает над блокпостом. Я, конечно, готов умереть здесь, если до этого дойдет, но я хочу умереть героем в бою, а не бараном на бойне!
Злых примет тут хватает. Во-первых, местные жители взялись в последнее время часто оставлять перед блокпостом водку ящиками. Во-вторых, от нечего делать я разглядывал через прицел рынок у Мескер-Юрта и ясно видел там пару раз гражданских лиц с явно славянскими рожами, а их тут не должно быть по определению.
Ну, и в-третьих, изменилось отношение к нам местных. Если месяц назад они нас, как бы, не замечали, то теперь они явно показывают свою вражду. Встречаясь взглядом проводят большим пальцем по горлу, или орут, что нам скоро конец. У меня сформировалась навязчивая мысль, что этот блокпост доживает последние дни…
С утра на Гойтенкорт заезжали разведчики во главе с Серегой Милым. С ним я познакомился в Грузии в 93-м году и с тех пор надолго мы не расставались. Я описал ему ситуацию, мои сомнения и спросил совета. Милый предложил вариант сваливать с блокпоста переводом в разведроту и пообещал сегодня же накатать рапорт от моего имени и протолкнуть его с помощью литра водки через строевую часть.
Зампотех танковой роты, исполняющий на Гойтенкорте обязанности командира взвода, счел мое желание перевестись в разведку предательством и в наказание поставил меня на всю ночь охранять оба наших танка, а заодно топить печки в наших палатках. Я, как городской житель в пятом поколении, решил, что если набить печку дровами доверху и еще закидать дров в трубу, они будут постепенно прогорать и оседать, и мне не надо будет бегать их подбрасывать каждые пятнадцать минут. Сказано – сделано. Я забил обе печки дровами и забрался в танк помечтать о подвигах.
…Обе палатки вспыхнули одновременно и сгорели за секунды. Пацаны спали не раздеваясь и повылетали наружу моментально, держа в одной руке автоматы, а в другой – сапоги. А вот на зампотеха было жалко смотреть. Ему было жарко и он спал в одних кальсонах. Когда выскакивал, не знал что хватать в первую очередь, поэтому сгорело все. Пацаны, похоже даже толком не проснувшись, долго думать не стали, махнули на все рукой и поперлись досыпать в палатку пехотинцев, а зампотеху было куда как хуже – сгорели оружие, документы, одежда и все, что было.
Кое-как переночевав в танке, зампотех с утра поставил нам задачу: во-первых, найти замену палаткам (и не е…т, где и что вы найдете, чтобы к вечеру было), и, во-вторых, закопать жилье в землю на два метра (а в наличии одна лопата и один лом). После чего, как был в чьих-то раздолбаных кирзачах и промасленных обносках, сел на танк и укатил в бригаду.
Мы сели перекурить – подумать, что делать. Долго не думали, вспомнили, что у рынка стоял вагончик, в котором местные соорудили кафе с многообещающим названием «Мечта». Единогласно решили, что местные все равно нас не любят, а вагончик – идеальная замена нашим сгоревшим палаткам, запрыгнули на танк и помчались на рынок.
…Чечены до последнего не врубались, что мы делаем. А мы решили, что если подходить, спрашивать или хотя бы предупредить, то мы, скорее всего, вагончик не получим. Так что, сделав морды ящиком, просто подкатили задним ходом, зацепили тросом и дали по газам. Из вагончика что-то крича, с круглыми глазами на ходу выскакивали посетители. Эксцессов не случилось – стрелять не пришлось. Уже на месте обнаружили, что кроме вагончика нам достались два пропановых баллона, немного продуктов и несколько порций готовых шашлыков. Перекусив, здраво решили, что танк он на то и танк, чтобы, не напрягаясь, рыть ямы больших размеров.
И вот тут начались проблемы… Ковш танка («крот») прирос к машине и не желал опускаться, видимо до этого им никогда не пользовались. Нам понадобилось два часа и усилия всего экипажа, чтобы его оторвать. На этом проблемы не кончились. От палаток остались квадратные ямы в метр, и танк никак не хотел цеплять грунт. Промучавшись и поматерившись еще пару часов решили рыть яму вручную, но оказалось, что «крот» восстал окончательно и не хотел складываться обратно. И тут нам пришла самая тупая мысль за день – выдолбить колею такой глубины, что бы танк лег дном на грунт и тогда «крот» захлопнется обратно. «Крот», наконец-то, встал на место, но танк лежал днищем на земле, гусеницами впустую месил чечен-грязь и не двигался с места. Бревно для самовытаскивания давно сгорело в печке и пришлось отряжать экспедицию в «зеленку» за подходящим деревом (хорошо хоть топор нашелся).
Танк сдернули с места одновременно с появлением зампотеха. Яма вырыта не была, керосин в танке был тоже на нуле, меня обвинили в поджоге, саботаже, невыполнении приказаний. Я возразил и произошла драка. Нападение на офицера – дело серьезное и на следующее утро зампотех повез меня в бригаду на разбор полетов. Но я был спокоен, крупным счетом я был переведен в разведроту и дела танкового батальона меня уже не касались, да и наказывать меня была особо не за что. В голове крутилась одна мечта – добраться до горячей воды и, наконец, помыться по-человечески, а остальное – потом.
08.03.96 года 15-й блок пост был уничтожен. С Гойтенкорта не слышали ни одного выстрела, а когда с утра повезли им завтрак – все на блок посту были мертвы. Рынок не работал, и в Мескер-Юрте стояла гробовая тишина. Местный старик рассказал разведке, что вечером на блок пост пришла колонна из БТР и двух КАМАЗов. Хохлы-западники из УНА-УНСО, воевавшие на стороне «чехов», переодетые в российскую форму, объяснили, что они федералы, что заблудились и попросились переночевать. Ночью, не особо напрягаясь, хохлы вырезали блок пост в полном составе, собрали технику и оружие и, прихватив десяток пленных, растворились в неизвестном направлении (прим. Кобры – угнали БМП-1, Т-72, который потом отбили в Дарго, на месте сожгли БМП-2, убили одного часового, остальных увели в плен).
Это война… Перемирие, наконец-то, закончилось.
Взвод.
07.02.1996г.
База 166 МСБр, населенный
