и охранники состоятельных людей.
— Да…
— Добрый день. Я от Руслана Ветрова. Должен отвезти вас на встречу. Пройдемте к машине, пожалуйста.
Я уже открыла рот, чтоб отказаться, но передумала. Смысл? Что это даст, раз я все равно к нему еду вопреки вчерашней мерзкой сцене? Мы оба знаем, что от него зависит моя работа и что я не готова ее терять.
Придет ли момент, когда мне не нужно будет больше прогибаться под таких, как Ветров?
Когда вышли на улицу, мужчина достал из внутреннего кармана пальто черный складной зонт и открыл его над моей головой. Пошел так, чтоб защищать меня от ветра и залетающих под широкий купол холодных капель. На несколько секунд я почувствовала себя… Особенной. Из тех женщин, у которых есть водитель и личное авто. Которые живут в больших и уютных домах с дорогой мебелью, а не в съемных квартирах с совковым ремонтом. У которых есть деньги на хорошую достойную жизнь и им не нужно ради этого ничего терпеть и ни под кого прогибаться.
Несколько секунд пролетели. И я снова стала собой. Златой Фроловой, новоявленным ведущим архитектором крупной строительной компании, едущей на встречу с тем, кто уже дважды унизил ее, на присланной им с этой же целью дорогой тачке, потому что иного выхода у нее нет. Потому, что работа — это все, что у нее есть. Потому, что у нее младший брат-ходячая проблема, о котором она пообещала заботиться умирающей матери и о котором она бы заботилась даже без этого обещания. Потому что он один-единственный у нее остался на всем белом свете. Заливающего глаза в родном пгт отца она своей семьей не считала и себя из-за этого плохим человеком тоже.
Машина оказалась новеньким черным седаном марки «Мерседес». Внутри было сухо и тепло. Пахло новой дорогой кожей и, едва ощутимо, тонким мужским парфюмом. Хоть мне уже приходилось по работе бывать и в дорогих автомобилях, и в дорогих ресторанах, впервые с юности, я ощутила собственную неуместность именно сейчас.
Стоило бы догадаться, что Ветров захочет обедать именно в своем ресторане. В том, в который восемь лет назад водил меня на свидания, чтоб козырнуть своей крутизной.
Словно я любила его за это…
До сих пор я помнила то восхищение, которое переполнило меня, когда я впервые зашла в эти тяжелые деревянные двери с цветными витражами.
Интерьер как в театре, паркетные полы, позолоченная лепнина на стенах, серебряные приборы, белоснежные скатерти, мягкие кресла, затянутые шелком в алую и кремовую полоску, изящные кованныесеребрянные же канделябры со свечами, тяжелые шторы из золотой парчи на окнах и в вип-ках. На тот момент я подобные места только в фильмах видела.
И любовь «такая», как у нас, была, по мнению меня тогдашней, тоже только в кино и книжках. Ну, уж по этому пункту, жизнь быстро показала, что я права…
Метрдотель проводил меня в вип-зону. Там уже ждал Ветров. Развалившись в кресле, потягивал кофе. Маленькая чашка терялась в его крупной руке с длинными пальцами. Платиновые запонки поблескивали в мягком теплом свете. Рубашка светилась белизной. Черти в черных глазах плясали триумфальные танцы.
— Добрый день, Руслан Вадимович, — я остановилась возле стола.
— Добрый, — он ловким движением поднялся из-за стола. Потом быстро шагнул ко мне и, раньше, чем я успела двинуться, стянул с плечь пальто. Нарочно медленно и касаясь костяшками пальцев предплечий. Теплое дыхание скользнуло по шее. Нос защекотал аромат туалетной воды, смешанный с личным запахом… По всему телу прошла дрожь, под тканью блузки рассыпались мурашки. И стало жарко.
Но я и виду не подала. Села за стол, не давая повода мне помогать. Конечно, такого деловой этикет не предусматривает. Равно как и помощи с пальто, так что… Обломишься, Гад Ветров. Больше тебе меня врасплох не застать.
— Я составила черновой вариант технического задания…
— Ну, подожди, — Ветров сел напротив, и насмешливо посмотрел на меня. — Давай поедим сначала. Я умираю с голоду.
Я открыла рот напомнить, что мы на «ты» не переходили, но передумала. Только и не хватало показывать, что обращаю внимание на его поведение.
Ветров меж тем махнул рукой официанту.
— Биф Бургиньен с трюфелем, палтус с соусом Бер блант, утка по-азиатски… Из напитков знаете что. Всего по два…
— Нет, мне только Цезарь с курицей, пожалуйста, и минеральную воду, — перебила я. — Знаете ли, Руслан Вадимович, я столько не ем. Слежу за фигурой и здоровьем.
Ветров усмехнулся. Жестом отпустив официанта, нагло уставился на меня. Прямо каждый миллиметр рассматривал, словно я какой-то дико дорогой бриллиант, в огранке которого он пытается найти изъяны. Вроде бы бриллианты бывают недорогими! Ай, ладно, суть ясна.
— А я тебя сразу узнал, Златовласка. Ты все такая же, как тогда. Совсем не изменилась.
От звука этого низкого, бархатного голоса жар вниз по позвоночнику. И сердце-предатель, забилось, словно птичка в клетке.
— Как и ты, — ну а какой смысл уже в этом «выканье»? — Каким был, таким и остался.
— Я, если что комплимент сделал, — густые, ухоженные брови насупились.
— Так и я тоже, — отозвалась я, насмешливо глядя в его глаза.
Больше ни слова не добавила. Не достоин ты, Ветров, даже словечка лишнего из моих уст. Вот как!
— Обижаешься на меня все еще, да?
— Я? — голос предательски звякнул. — Руслан, больше восьми лет прошло. Какие обиды? Наоборот — спасибо, что показал мне тогда, как обстоят дела в этой жизни на самом деле. Это очень и очень помогло перестать витать в облаках. Потому мне даже не стыдно вспоминать, как я глупо повелась на смазливую мордашку и мажорские понты, не заметив, что за ними пустота.
В глазах мужчины полыхнул огонь. Жаркий такой, гневный. Обидно стало, да, мальчик? Не такого ты ожидал?
— Все давно в прошлом, — наслаждаясь тем, как окаменело красивое лицо мерзавца, пропела я. — Не беспокойся. Может, пока готовят блюда, приступим?
Буравя меня взглядом своих черных глаз, окруженных такими густыми ресницами, что впору возненавидеть его еще сильнее, Гад Ветров дернул головой в знак согласия.
Глава 4
Все время, пока мы обсуждали грядущий проект, меня не покидало ощущение, что Ветров ни словечка не слушал, а только раздевающе пялился на меня, в ожидании пока я это замечу и засмущаюсь. Все еще не мог поверить, что мне глубоко безразлично и его внимание, и он сам, и наше прошлое. И дело было не в том, что я плохо скрывала свои, пусть и совсем иные, чем думал Ветров эмоции.
