за его руку для поддержки, ее гнал упрямый инстинкт выживания. Соран повел ее по тропе, не глядя на море, хотя ощущал каждую волну жара от приближающейся бури.
На вершине скалы он замер и ждал, пока Нилла догонит его, а потом он направил ее впереди себя к маяку, он закрывал ее от бури. Она рухнула на дверь, возилась с замком. Волшебный барьер не реагировал на нее. Но, когда Соран коснулся двери, она открылась.
Они ворвались втроем внутрь. Соран опустил ребенка кучей на пол. Он повернулся, схватил дверь и из последних сил закрыл ее от яростного залпа магии. Он ощутил, когда магия ударила, думал, что она пробьется и прикончит их.
Но дверь закрылась. Защита маяка вспыхнула.
И вдруг буря оказалась словно в другом мире, далеко от этого темного изолированного мира.
3
Долгий миг Нилла могла только лежать, где упала, на ковре. Он щекотал ее нос и щеку. Не было сил отодвинуться или почесать лицо. В разуме звенело эхо оглушительной магии, тело вспыхивало болью, пытающейся заставить ее поверить, что ветер избил ее так, что не встать.
Но ее дыхание стало ровным. Ее кожа хоть и ныла местами, уже не ощущалась сожженной. Ее кости уже не пылали, как раскаленное железо, от чего она почти таяла изнутри. Она глубоко вдыхала, медленно выдыхала.
Она выживет. Осознание вызвало небольшую упрямую улыбку на лице. В этот раз она выжила.
Она со стоном поднялась на локтях и огляделась в тусклой комнате. Огонь в камине угас почти полностью, но она всегда хорошо видела в темноте — то, что передалось ей от матери, которая была наполовину фейри.
Она убрала волосы с лица, повернулась к единственному движению в тенях. Соран медленно ходил у стен. Он водил серебристыми ладонями по камням и цементу, вызывал заклинания в тех камнях, шептал странные слова.
Нилла нахмурилась, глядя на мага за работой. Если бы она не знала лучше, подумала бы, что он занимается магией фейри. Она видела схожие заклинания на стенах Нинталора, цитадели лорда Кириакоса. Смертные не так работали с магией. Камни по периметру острова Роузвард были испещрены словами заклинаний — письменной магией. Но фейри не могли писать, так что они находили другие способы наполнять магией физические предметы, которыми хотели манипулировать.
Но Соран не показывал, что умел так колдовать. Чары защиты в маяке были созданы не им? Он просто работал с магией, оставленной другим? Тогда чьей была магия?
Голова Ниллы опустилась. Ее мозг ощущался… тяжелым. Полным вопросов поверх страха. Она закрыла глаза, ощутила давление за стенами маяка. Давление бушующей дикой магии. Этого было слишком много, и она быстро открыла глаза.
Ребенок лежал рядом с ней на боку, спиной к ней, лицо было отвернуто. Он дышал? С энергией, рожденной из паники, Нилла села и потянулась к неподвижному телу, осторожно перевернула его на спину и посмотрела на вытянувшееся серое лицо.
Мальчик. Она была почти уверена. Но какой красивый! Может, не человек? Но он ощущался как человек. Смертный. Она не могла понять, почему, но не могла отрицать ощущение. На его лице была кровь, и хоть почти во тьме было не ясно, она подумала, что кровь была красной. Нилла поискала рану, нашла порез на виске. Свежая кровь. Значит, он был жив?
Она склонилась и прижала ухо к его груди. Слабый стук сердца звучал как музыка.
— Слава богам! — выдохнула она.
Она не могла оставить беднягу на полу, но ей не хватало сил подвинуть его. Она принесла свое одеяло и одну из шкур с кровати в нише, окружила мальчика, как гнездом. Соран все еще был занят чарами, и она не стала просить разрешения, повернулась к шкафу и порылась внутри. Она нашла бутылку qeiese, ликера фейри, который считала гадким, но…
Пожав плечами, она вернулась к ребенку и опустилась рядом с ним. Бутылка была уже откупорена, и Нилла открыла ее, приподняла голову мальчика и налила немного на его приоткрытые губы. Жидкость стекала к уголкам рта и по подбородку.
— Боггарты, — буркнула Нилла.
— Не трать все.
Соран сидел с другой стороны от ребенка, его белые волосы сияли во тьме. Он забрал бутылку из ее податливых рук, махнул на пробку. Она недовольно смотрела, как он закупорил бутылку и отставил. Гнев кипел в ее животе, и как только маг посмотрел на нее, Нилла все выпустила:
— Вы собирались бросить его. Дать ему умереть.
Соран чуть отклонился, словно она замахнулась на его лицо.
— Никто не может выжить, долго пробыв под влиянием рувин-сатры, — сказал он. Его тихий голос не был возмущенным, а называл холодные факты. — Если только…
Он замолчал, задумчиво посмотрел на мальчика. Он нахмурился.
Нилла ждала пару мгновений, но он не продолжал.
— Ну, — сказала она, — он выжил. Значит, он — исключение. Что бы это ни значило.
— Да, — Соран мрачно посмотрел на нее. — Но вы не могли знать. Было глупо так рисковать своей жизнью.
Она сунула ладони под свои руки, желудок неприятно горел. Она знала, что он был прав. И она рисковала не только собой, но и жизнью Сорана. И многими другими жизнями.
Нилла поежилась, не хотела представлять мрачные варианты. Стыд обжигал ее, и она опустила голову… А потом посмотрела на лицо мальчика. Такое юное, невинное. Как долго он был в море Хинтер? Один. Беспомощный среди диких миров и опасностей между ними.
— Он простудится, если будет лежать тут, — сказал Соран после долгой паузы. Он посмотрел на Ниллу, хоть все еще хмурился. — Перенести его на кровать?
Он спрашивал ее разрешения? Нилла смотрела на него, не зная, как ответить. Может, она теперь была в ответе за мальчика. Она кивнула.
Маг поднял ребенка, словно он ничего не весил. Нилла взяла одеяло и шкуру и прошла за ним к нише. Когда Соран опустил мальчика, она укутала его снова. Серые щеки стали румянее? Или ей показалось в угасающем свете камина?
Пока Нилла устраивала ребенка удобнее, Соран прошел к камину, добавил пару поленьев. Огонь поднялся, и Нилла тревожно посмотрела на запасы хвороста и бревен. Мало. Обычно Соран пополнял запасы каждые несколько дней, но… последние несколько дней были хаосом. Обычные занятия оказались отложены.
Они не были готовы к такой буре.
Холод, не связанный с воздухом, пробежал по спине Ниллы и конечностям к кончикам пальцев. Желая отогнать ощущение, она встала и прошла по комнате к столам и полкам, где
