Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
будет похоже на мой канал, все сразу догадаются.
– Заканчивай раздувать из этого проблему, – режет под корень Юнин. Оборачивается и сверкает миндалем глаз, спрятанных за линзами очков.
Внутри себя улыбаюсь.
Потому что все. Это магия фей.
Взбалмошный экстраверт опускает плечи, предположительно дует губы и отворачивается к окну. За ним сегодня все еще январь, по-прежнему скупой на свое белое золото. Его стружка разбросана в самых странных местах, как остатки разорванных листовок.
Сегодня выглянуло солнце. Лишенное всякой инициативности, бедно греет облака, лезет через окна, подогревая участки столов, и делает немного более терпимым сильный ветер, поднявшийся еще с четверга.
На фоне богатого освещения закусочной как зерна таинственного чего-то.
Пыльца.
Вяло и ласково распыляется по трубам солнечных лучей.
Я могу не слышать звуки и концентрироваться только на природе с ее личными кистями, палитрами и стержнями карандашей. Мне нравится. Я обожаю.
Возможно, такова суть нашего вида, но мне приятнее считать свою любовь сильнее навязчивых законов генетики.
– Джей.
Любое из твоих имен всегда царапается без предупреждения. Включает звук, и кисти гремят, падая к чужим ногам. Я тоже проигрываю. Закрываю глаза. Дышу.
Выдыхаю.
– Джей!
Самое худшее – это другие краски. Мои личные. Те, что внутри.
Самое опасное – то, как спонтанно и невыносимо они мажутся где-то между животом и грудью, когда я просто слышу одно из двух твоих имен.
А глаза сдаются.
Всегда сдаются. Открываются, насильно оставляют этот цвет зимы за окном и заставляют снова повернуться к столу напротив. Заставляют на тебя смотреть.
– Подъем! – Лиен несильно пихается под столом, дергаясь всем телом.
– Да оставь, пусть спит.
– Я хочу напомнить, что по первоначальным инструкциям этот вечно спящий придурок был заявлен как друг, окей? – Судя по движениям рук, Лиен протирает свои палочки. – С пометкой «мобильная и бодрствующая модель», так? А оказался с брачком.
– И?
– Никого не смущает, что он стал похож на кота? Либо спит, либо ест, а что делает ночью – точно не известно.
– Как будто в первый раз. – Юнин убирает локти со стола, позволяя официантке забрать пустые тарелки. – Пора бы уже привыкнуть.
– Проснись и пой, слипинг бьюти. – Доминик сидит ближе всех: ему несложно вытянуть руку и щелкнуть тебя пальцами по лбу с явными отметинами неудобной позы. – Первый час дня, суббота, год девятнадцатый, война закончилась.
Ты – слипинг бьюти – всегда поначалу щуришься. Потом потягиваешься, сцепив ладони на затылке. Очень беззастенчиво, так, что задирается серый лонгслив и оголяется линия живота и шнуровка хлопковых джоггеров.
– Ты как с попойки.
Юнин всегда прямолинеен, а ты никогда не реагируешь враждебно.
Выпрямляясь, оказываешься в самом эпицентре того единственного участка, который захвачен крохотной порцией солнца. Такой забавный, когда приходится щуриться и склоняться в разные стороны, чтобы найти возможность спрятаться.
И когда морщишься. Просто потому, что солнце тебе докучает.
– Ты выбрал, о чем будешь писать? – Это, конечно, Дакота. Не дает времени освоиться в мире яви и единственных шансов. Валит грузом неумолимого времени.
А тебе не до этого. Мир должен ждать, пока ты приходишь в себя после обрывочной полудремы, в которой провел последний час. Доминик над тобой смеется, отмечая глупый дезориентированный вид, а ты как будто не слышишь: все никак не можешь найти удачную точку в тени и убрать с лица волосы.
Сегодня спросонья штормовая буря, заливающая брызгами глаза и путающаяся мачтами в ресницах. Запорошенный помятый лоб и щеки с отпечатками сна.
– Где писать и о чем? – Ты по-прежнему занятно щуришься и теперь пробуждаешь связки, откашливаясь.
– Задание Симмонса!
– Я уловил что-то про скрапбукинг и хлебцы. Откуда взялся профессор Симмонс?
Лиен ожидаемо возводит очи горе. Он заведомо уверен: ты ни черта не знаешь, потому что проспал все полтора часа социологии.
На самом деле, только минут пятьдесят.
А Дакоте все это только на руку. Она меняет центр внимания и ожидаемо набирает воздух в легкие, чтобы изложить всю суть. Вы с ней с одного факультета, так что тебе полезно послушать.
Я слушаю тоже. Повторно.
О том, что профессор Симмонс задал еще в пятницу, раздав всем одинаковые белые блокноты.
– Писать можно все что угодно и сдать, не подписывая?
– Ну да. Суть просто в том, чтобы дать каждому материал для анализа.
Ты киваешь.
Я знаю, что у тебя такая привычка – показывать, что слушаешь и слышишь, хоть и любишь вертеть головой по сторонам, пока с тобой разговаривают. Вот как сейчас, когда глаза сканируют тонкую пластину меню и кажется, будто все слова в пустоту.
– Ну, так что ты будешь писать?
– Моя болтливая клубничка, – тебе приходится слегка податься вперед, чтобы посмотреть через Юнина, – я только проснулся и узнал о задании минуту назад. Дай бедному пилигриму немного времени.
– Пилигрим, блядь. – Коди Бертон мотает головой, не поднимая глаз.
У него всегда свежевымытые волосы в хаотичном беспорядке рваных прядей, последняя модель айфона и сгорбленные плечи. Сидит тоже как всегда – сползая на самый край, по обыкновению опираясь плечом на Доминика и почти никогда не отрываясь от смартфона, беспрерывно водя пальцами по сенсорному экрану: то вверх, то вниз, то двумя по диагонали.
Знаю, что он на факультете графического дизайна.
Если говорит, то, как правило, о веб-сайтах и комиксах, разбрасывая уйму завуалированных слов и специфических терминов, побуждая других просить объяснить.
– Кто пойдет завтра к Дугласу? – Дакота упирается локтями в стол и играет бровями, ловя все взгляды поочередно.
– Я нихрена не успею доделать реферат и сделать испанский, – честно заявляет Юнин, и он уже готов к тому, что Дакота обязательно начнет контратаковать.
– Могу подсобить с испаньолой, если дашь потаскать эйрподсы, – вторая фраза от Коди.
Он продолжает опираться на друга, который больше, чем друг, и смотрит исподлобья с плохо скрываемой надеждой. В перерыв перед последней парой в пятницу все в коридоре слышали, что Коди Бертон потерял свои наушники и как громко и нецензурно он жаловался, что приходится пользоваться старыми, а у них «провод мешается во время работы на планшете».
Юнин же все взвешивает и натурально задумывается. Руки на груди, и только ему присущий прищур узких глаз за линзами очков:
– На сколько?
– Навсегда? – Коди делает ставки.
– Как вы, американцы, говорите… – иностранный студент делает вид, что серьезно не может вспомнить, – ах да: кис май эс[1].
– У меня уже есть задница, которую я целую, спасибо.
– Ой, бля-я-я, – Юнин показательно морщится. – Увольте, сколько можно просить.
Лиен наконец веселеет. Заливается только ему присущим смехом. Этот человек крайне смешлив и более адаптивен, если сравнивать с лучшим другом.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
