из которой были сшиты перчатки. — Даже если лечь со мной в постель тебе придётся, смотреть на это ты не обязана.
Он стоял настолько близко, что я смогла почувствовать его запах — чистого и здорового тела, хорошего коньяка и травяной притирки.
Ростом я доставала Даниэлю разве что до уха, поэтому мне пришлось приподнять подбородок, чтобы посмотреть ему в глаза.
Точнее, в его единственный глаз.
— Ты ведь не собираешься снимать ее.
— Это ничего не меняет.
Его обтянутые тонкой кожей пальцы сжались на моём запястье крепче. Он явно боролся с собой, а я воспользовалась свободной рукой, чтобы закончить начатое.
— Поверь, я видела вещи и пострашнее.
Халат отправился на спинку кресла, и Лагард, кажется, перестал дышать.
Заказанная им среди прочих вещей сорочка выгодно подчёркивала всё, что должна была подчеркнуть, но оставляла необходимую интригу, и… О да, теперь его взгляд начинал мне льстить.
Он молчал, упрямо сжав губы, и прожигал меня этим взглядом, но не двигался и не пытался больше коснуться. Как будто намеренно наказывал себя за что-то этой сдержанностью.
Сделав медленный и глубокий вдох, я позволила себе прислушаться. От Даниэля исходило откровенное и недвусмысленное желание, искренний стыд за своё уродство и… что-то ещё.
Он разглядывал меня, всё ещё полностью одетый и очень сосредоточенный, а у меня по спине пробежал мороз, когда я поняла, что это было.
Целый год. Целый проклятый год.
Слишком гордый, чтобы уронить себя до шлюх, выйдя из темницы таким, он не мог больше надеяться на благосклонность тех дам, с которыми прежде имел связи.
Слишком давно.
Наконец придя к какому-то выводу, Лагард поднял руку, почти невесомо скользнул костяшками пальцев от моих ключиц ниже по вырезу.
Как много он мог почувствовать через перчатки?
— Если станет невыносимо, скажи.
Его голос сделался выразительно хриплым, но не дрожал.
Я подняла взгляд с его запястья обратно к лицу, и шутить мне больше не хотелось.
Он примирился с реальностью того, что видел и слышал, но всё равно ещё не верил до конца. Искал подвох, быть может.
Продолжая всматриваться в густеющую зелень его глаза, я подняла руки и сдвинула ткань со своих плеч. Рубашка соскользнула на пол до пошлости легко, а губы Даниэля приоткрылись.
— Ты же дал себе слово исполнять свой долг наилучшим образом и быть мне хорошим мужем? Действуй.
Его ладонь легла на моё плечо будто сама собой, а пальцы сжались так крепко, что мне стоило определённого труда не вздрогнуть.
Взгляд Лагадра медленно опустился к груди, и внизу живота тепло и сладко потянуло. Он умел смотреть так, чтобы, помимо этого взгляда, нужно было совсем немного.
Так же легко, как касался в первый раз, Даниэль провёл губами по линии моего подбородка, и я склонила голову, подставляя ему шею.
Задержавшись на бьющейся на ней вене, чтобы посчитать удары, он двинулся ниже, к плечу, а ладонь соскользнула по моему боку к талии.
Почти целомудрено.
Невыносимо медленно.
Он будто вспоминал, что нужно делать, или же просто проверял мою реакцию, и я потянулась, чтобы расстегнуть пуговицы на его рубашке.
Это было почти забавно — нелюдимый маркиз Лагард всё ещё ждал, что от него отшатнулся, как от чудовища. Знал бы он, с какими чудовища мне приходилось иметь дело в прошлом…
А впрочем, как раз они в большинстве своём были понятны. Напиться тёплой крови, выцедить человеческую жизнь по капле, подпитаться страхом — они просто были теми, кем были и брали необходимое от тех, от кого могли взять. Они знали законы и правила, а я знала, как поступать с ними.
От человека же стоило ожидать чего угодно.
После пережитого Пекла он в самом деле мог превратиться в монстра, до безобразия любящего чужую боль.
Однако ничем подобным от Даниэля не веяло. Я убедилась в этом в первую очередь, прежде чем принять его предложение, а ему теперь оставалось разве что удивляться.
Или накрыть ладонями мою грудь так неожиданно и крепко, чтобы сбилось дыхание.
От прикосновения тонкой кожи его перчаток по телу побежали мурашки, и я немного откинулась назад, ловя это ощущение, а заодно и позволяя ему рассмотреть лучше.
Это было красиво. Будоражащие. Ново.
Большим пальцем он обвёл сосок, и вскинул обеспокоенный взгляд сразу же, стоило мне выдохнуть резче.
Вместо ответа я потянулась, прижимаясь к нему теснее, и распахнула ворот его рубашки, провела кончиками пальцев по плечам и груди.
Никаких шрамов, ни единого изъяна.
Даниэль проследил за моим движением как за чем-то, стоящим еще большего удивления, чем всё то, что было до, а потом с тихим вздохом убрал руки.
Он раздевался быстро, но аккуратно, отводя взгляд от моего лица только когда это было необходимо, чтобы справиться с очередной пуговицей или крючком, а я очень старалась не улыбаться, боясь быть понятой неверно. С ним было спокойно. Хорошо.
Не хотелось прикрыться или пожалеть о том, что так поспешно избавилась от рубашки, хотя прежде я и не любила раздеваться полностью.
Его оказалось приятно трогать. Провести ладонью от груди до бедра, беззастенчиво разглядывая и убеждаясь в том, что мужа я себе выбрала очень удачно.
Перчатки Даниэль так и не снял, и когда он, позволив мне насмотреться вдоволь, обхватил за талию, наконец привлекая к себе, я прикрыла на секунду глаза, скользнула по его плечу губами просто потому что захотелось.
Делая два шага вперёд, он придержал меня, не давая споткнуться об оставшуюся на полу рубашку, и спустя мгновение под спиной оказалась простынь.
Приятно прохладная и дорогая ткань.
Даниэль склонился, чтобы обвести контур моей груди губами — всё так же медленно, давая мне то ли лучше почувствовать, то ли опомниться и остановится, — и я запустила пальцы в его волосы, сжимая не больно, но ощутимо.
Всё потом.
Всё странные и неловкие разговоры — после. Когда мы оба… привыкнем?
Его губы оказались сухими и обветренными, а дыхание наоборот — горячим и влажным.
Ему дорого стоило не спешить, и я ослабила захват, теперь просто поглаживая затылок и шею.
— Ты же знаешь, что не будешь первым?
Один Нечистый знал, что творилось в его голове, но почему бы не это?
Лагард вскинул голову, как будто не ожидал услышать мой голос.
Или не ожидал услышать его таким — однозначно севшим, глухим, уже нетерпеливым.
— Я потерял не разум, а глаз. Но если уж мы об этом заговорили… Я расцениваю это как повод стараться лучше.
Я всё-таки засмеялась, запрокинув голову, и он воспользовался моментом,
