с фургоном, — говорит она. — В субботу торгую в крытом рынке в Крауч-Энде. Только вчера вечером вспомнила.
— Это хорошо. Посмотрю, что получится сделать.
— Обещаешь?
— Обещаю попытаться.
Лия улыбается мне. Вообще-то, еще рано загадывать, но у меня появляется надежда, что день сегодня будет хороший.
— Ладно, мне пора. Если что-нибудь…
— Да, Дэвид, я помню. Позвоню, если окажется, что встала не с той ноги.
— Извини.
Наклоняюсь и целую ее в лоб.
— Люблю тебя.
— И я.
Беру ключи и направляюсь к двери.
На улице ужасно холодно, но дождя пока нет. Я припускаю по дорожке в сторону шоссе и оглядываюсь проверить, не машет ли Лия из окошка, как иногда бывает. Однако сегодня жена решает обойтись без долгих прощаний, так что вместо ее прекрасного лица мне приходится довольствоваться зрелищем уродливого многоквартирного дома. В голове даже не укладывается, насколько скверное настроение должно было быть у архитектора, чтобы спроектировать столь мрачное строение. Что ж, по крайней мере, у нас есть дом, пусть даже это воплощение оруэлловского антиутопического кошмара.
Я не снижаю темпа, чтобы согреться, и двигаюсь даже быстрее ползущего по дороге рядом транспорта. Зачем люди добровольно заточают себя в машины в лондонский час пик — выше моего понимания. Некоторые, естественно, попросту лишены выбора, перевозя товары или инструменты, но в веренице слишком уж много автомобилей с одним-единственным водителем, облаченным в деловой костюм, стоит ли на подобное тратить время? Определенно нет. С другой стороны, езда в час пик в подземке — тоже сомнительное развлечение.
Вот я уже в центре Кентиш-Тауна и прохожу мимо знакомого агентства недвижимости. Контора еще закрыта, но, полагаю, открываться им вовсе не обязательно. Если упадет прибыль — достаточно поднять арендную плату, чтобы продолжать грести деньги лопатой. Неприкрытый грабеж.
Перехожу улицу и двигаюсь мимо разнообразнейших заведений, обслуживающих обитателей Кентиш-Тауна: продуктовые магазинчики, парикмахерская, торгующие коврами и индийской едой лавки, похоронное бюро. Лично я пользовался услугами трех здешних заведений, но, слава богу, порога погребальной конторы ни разу не переступал. Зато, к сожалению, знаю слишком много людей, которым доводилось это делать.
За углом автомобильный поток и вовсе стоит. В отдалении заходится сирена какого-то спецтранспорта, однако в этой части Лондона явление это столь обычное, что я уже не реагирую. Поживите рядом с оживленной дорогой — будете наслаждаться таким воем ежечасно.
Наконец, достигаю здания «Здравого ума» и открываю кодовый замок.
— Доброе утро, Дебс.
Поскольку учреждение благотворительное, средств на секретаря нет, и моя коллега, Дебби Марлор, выполняет свои многочисленные обязанности за стойкой регистрации. Числится она в «Здравом уме» главным администратором — звучит, несомненно, внушительно, однако Дебби единственный администратор в штате. Кроме того, она взвалила на себя обязанности еще нескольких сотрудников, которых мы тоже не можем себе позволить: финансовый координатор, начальник отдела кадров, представитель по связям с общественностью и старшая уборщица. Помимо всего этого, Дебби — замечательный, бескорыстный человек, на ней держится вся наша организация.
— Доброе утро, Дэвид.
Как и следовало ожидать, она уже чем-то занята и потому отвечает мне кратчайшей из возможных улыбок. Ее наряд этим утром удивления тоже не вызывает. В мишуру моды Дебби не верит и каждый божий день облачается в черный брючный костюм и белую блузку. Что ж, по крайней мере над одним вопросом голову ей ломать не приходится.
— Принести тебе чаю? — любезно предлагаю я.
Она окидывает меня взглядом поверх очков.
— Спасибо, не надо, но ты можешь оказать мне другую услугу.
— С удовольствием.
— Марк взял больничный, а у него на сегодня записано двое клиентов. Возьмешь одного?
— Хм, пожалуй.
— Ответ верный. Пришлю тебе по почте его карту.
— На какое время ему назначено?
— Половина двенадцатого. Я проверила твое расписание, у тебя как раз окошко.
— Значит, сегодня ланч за рабочим столом.
— Ты-то хоть ланч можешь себе позволить, — невесело посмеивается Дебби. — Я могу только мечтать, чтобы выкроить пяток свободных минут на сэндвич.
Мне следовало ожидать такого ответа. Стоит кому-нибудь из нас пожаловаться на загруженность, как Дебби напоминает, что она работает больше нашего и за меньшую плату. Подобный довод крыть нечем, к тому же наш главный администратор лишена важнейшего бонуса: провожать клиента, изменившего свой взгляд на жизнь.
— Когда пойду за сэндвичем, прихвачу и тебе, — обещаю я.
— Скорее всего, я съем его, сидя на унитазе.
— Многозадачность — твой конек.
— Ага.
Она возвращается к экрану, а я направляюсь к себе в кабинет.
В идеале возиться с канцелярщиной и выслушивать обращающихся за помощью нужно в разных помещениях, вот только здание для этого маловато. В моем кабинете размером с обычную гостиную теснятся письменный стол, три картотечных шкафа и пара кресел с журнальным столиком. Мебель знавала времена получше, а бледно-желтая краска на стенах кое-где облупилась. Впрочем, основная масса клиентов этого не замечает, или же это их попросту не волнует.
Мне посчастливилось иметь кабинет с окном, пускай даже вид на захламленный задний двор едва ли можно отнести к вдохновляющим. Также мне посчастливилось получать зарплату, хоть и мизерную. Большинство подобных благотворительных учреждений полагаются на психотерапевтов-волонтеров, выделяющих пару часов в неделю бесплатно. Добровольцы у нас тоже задействованы, но трое числятся в штате на постоянной основе — два психотерапевта и Дебби. В «Здравый ум» я пришел пять лет назад, вскоре после того, как организации по завещанию щедрой благотворительницы отошло это здание и два смежных. Доход от аренды и кое-какие субсидии и пожертвования позволяют нам покрывать текущие расходы. Едва-едва, впрочем.
Вешаю пальто и усаживаюсь за стол. Как и большая часть нашего оборудования, компьютер у меня подержанный: несколько лет назад одна компания обновляла свой электронный парк, а ненужное отдала нам. Возраст, разумеется, сказывается, и загрузка занимает целую вечность. Поэтому, включив компьютер, я направляюсь в комнатушку для персонала заварить себе чай.
К моему возвращению компьютер как раз оживает. Проверяю график приемов на сегодня: как всегда, плотный. На каждого клиента отводится сорок пять минут, с перерывом для подготовки к следующему визиту. Продолжительность перерыва зависит от занятости на день, и сегодня Дебби организовала мои встречи так, что между ними остается лишь по пятнадцать минут. Совершенно недостаточно для чего бы то ни было, но ничего не поделаешь.
Проверяю почту и затем принимаюсь за историю болезни первого на сегодня посетителя. Алише девятнадцать лет, проживает в двухкомнатной квартире с двумя своими детьми, отец которых отбывает восьмилетний срок за сбыт наркотиков. Как бы ни хотелось мне назвать Алишу исключением из правил, ее случай прискорбно типичен. Бедность, преступность, недостаточное образование и скудная поддержка — вот характерные
