Тролль ничего не заметил. Уверенно крутит баранку, раскланиваясь с аборигенами, магбиль без труда лавирует в потоке транспорта. Подтянутый городовой на перекрестке козырнул Азару, как хорошему знакомому. Подключить его, что ли? Пусть преследователей возьмет за жабры. Хотя нет, местных жителей пока не буду впутывать. Да и законов преследователи покудова не нарушили, брать не за что.
Узкие улочки влились в широкую центральную улицу, словно весенние ручейки в полноводную реку, которая вынесла магбиль на базарную площадь. Море звуков и лавина запахов обрушились на нас, стоило припарковаться у ворот базара. Народу! А транспорта разнообразнейшего! Еле-еле нашли место для парковки. Отъехала невзрачная двуколка, и мы втиснулись на её место. Слева от нас стоит карета с дверцами, богато изукрашенными золотыми вензелями, в её упряжке пара гнедых хрупает овсом в мешках, недовольно фыркая на наш магбиль. С другой стороны расположилась извозчичья пролетка, на козлах которой мирно клюет носом кучер, прикрыв глаза картузом. Вездесущие голуби расхаживают с важным видом, курлыча и уворачиваясь от копыт.
Хороши голуби! Каждый с курицу. Видать, неплохо им живется на базарной площади.
Тролль достал из багажника здоровенную корзину. Я присвистнул: ничего себе тара. Я бы в ней с головой поместился! Перехватив корзину поудобнее, Азар бросил на ходу:
— Далеко не отходи. Я быстро.
Я молча кивнул, глядя ему вслед. Базарный водоворот поглотил исполинскую фигуру, только широченные плечи еще какое-то время мелькали в толпе.
Закурив, осмотрелся.
Преследователям с парковкой повезло меньше. Они потыкались, норовя встать как можно ближе к нашему магбилю, но их все время опережали более шустрые водители. Наконец они умостились на место отъехавшей пролетки, которую занял важный господин с массой сумок и кульков. Я не стал дожидаться дальнейшего развития событий и вылез из магбиля. Ноги поразмять, народ посмотреть, себя показать. Да и сидеть в магбиле глупой мишенью смысла нет. Не стоит упрощать противнику задачу. Так, да?
Я неспешно двинулся вдоль торговых рядов. Зазывалы наперебой нахваливают товары, ароматы специй причудливо смешиваются с запахом выделанной кожи, в глазах рябит от обилия и разнообразия товаров.
— Подходи, народ, в мой огород! — надрывается какой-то детина, стоявший за прилавком, увешанном шорной продукцией. К нему подходят мужики, крутят хомуты и так и этак, но, заслышав цену, возмущенно охают и идут дальше. Понаблюдав за незадачливым торгашом, я отправился дальше.
Люблю базары. Здесь можно найти все, что душе угодно: от сахарного арбуза до остро заточенной шашки, с которой хоть сейчас прямо в бой. А уж какие сценки здесь можно подсмотреть! Королевские шуты отдыхают!
Но, даже пробуя сахарный арбуз и разглядывая оружейную лавку, я продолжал спиной ощущать взгляд, полный ненависти. Вот лысый краб! И на что я им, таким упорным, сдался? Вообще не понятно, с какого перепуга на меня объявлена охота. В этих краях я насолить пока никому не успел, если не считать трактирщика-погорельца. Но и там моей вины нет, чтобы он ни думал. А столичные недруги не моли так быстро обнаружить мое скромное убежище. О том, куда примерно собираюсь, я перед отъездом поведал только двум абсолютно надежным людям: собственному шефу и одной знакомой ведьме. И в излишней болтливости их обвинить нельзя.
Не люблю играть по чужим правилам. Особенно краплеными картами.
Поэтому решил не ждать милостей от природы и спровоцировать противника на действие. Но на своих условиях. Я резко обернулся и посмотрел в глаза преследователя. Оп-па!.. А глазки ответили отблеском серебра. Оказалось, меня преследует молодой парнишка, совсем еще щегол, который старательно, но неумело делает вид, что его интересует лишь товар, разложенный на прилавках. Укушен, полагаю, недавно, потому что особых волчьих навыков не видно. Но, если мне не изменяет мой склероз, как правило, оборотни ходят стаей. Значит, пока этот неуклюжий охламон отвлекает меня, другой, более опытный, крутится где-то рядом, выжидая удобный момент.
Сильно же их подперло, если рискуют выйти на охоту среди бела дня, да при таком скоплении народа. Если оборотней раскроют, им не поздоровится. При всей терпимости рас друг к другу, оборотней никто не любит. Уж не знаю точно, после укуса люди становятся столь отвратительно жестокими и беспринципными, или же оборотни кусают себе подобных, но факт на лицо: более жестокое и отвратительное создание, чем оборотень, представить трудно. Со временем все человеческие пороки у оборотня гипертрофируются, а вот положительные качества становятся почти незаметными. Причем, чем больше новолуний оборотень пережил, тем он сильнее и злобнее. И так до тех пор, пока не схлопочет серебряную пулю. Оборотни обречены на изгнание, им не место среди людей. Только отступники-чернокнижники берут оборотней на службу. Ну у них и особого выбора то нет. Нормальные люди не будут служить человеку, даже просто заподозренному в чернокнижии.
Парнишка-оборотень, нагло заглядывая в глаза, пошел на сближение. Значит, второй тоже на подходе. Ощутив за спиной намек на движение, я резко обернулся, в глаза сверкнул отблеск металла, и я заломил занесенную над моей беззащитной спиной руку. Нож полетел на землю, громко звякнув о брусчатку, я не поленился и откинул клинок ногой под ближайший ларек. Немое удивление мелькнуло в серых глазах, но урок не пошел впрок. Оборотень попытался ударить меня свободной рукой. Ах, ты ж краб варенный!
На нас стали обращать внимание, поэтому я церемониться не стал и от всей души врезал по наглой морде. Оборотень взмыл в воздух и тяжело рухнул, хватая открытой пастью воздух. Мягкого приземления не получилось: на пути оборотня весьма кстати оказался прилавок, заставленный глиняной посудой. Раздался звон черепков, торгашка заголосила как потерпевшая: «Убили!», и мертвой хваткой вцепилась в оборотня. Я восхищенно присвистнул: торговка так встряхнула оборотня, что его зубы лязгнули, как кастаньеты. Сильна, мать!
Толпа задвигалась, мигом собрались зеваки, привлеченные суматохой. «Как бы торговка про тебя не вспомнила», — ехидно шепнул внутренний голос. И то верно. Пока кругом сумятица, нужно технично свалить. Последний раз глянув в сторону свары, я покачал головой. Надеюсь, у оборотня хватит ума не трансформироваться, иначе толпа его просто разорвет. Думаю, у многих присутствующих есть знакомые или близкие, пострадавшие от бесчинств оборотней, так что на того, кто подвернется под руку, мигом повесят всех «овец», сожранных за последнее время.
Незадачливый преследователь наблюдал за фиаско напарника с почтительного расстояния. Я встретился с оборотнем взглядом и подмигнул. Знай наших! Выражение неприкрытого отчаяния мелькнуло в его глазах, глубокий вздох всколыхнул впалую грудь, но парнишка все равно пошел на сближение, держа руку в кармане. Орел!
Ну, чисто дети, честное слово! Неужели их никто не предупредил, что, завидев Стрельцова, нужно улепетывать, поджав хвост? Я же не всегда такой добрый. Могу и прихлопнуть, как муху.
Моя рука демонстративно легла на пистолет, который я загодя сунул за пояс. Юнец споткнулся, но не остановился. Упорный? Или тупой совсем? Я погрозил юнцу пальцем. Не балуй! Пантомима возымела действие, оборотень-недоучка развел виновато руками, и толпа поглотила его, как болото камень.
