нужно?
Люди на помосте обалдели. Подобное поведение явно не свойственно госпожам. Все зароптали, зашушукалась. А Виктор… Испытывающе посмотрел на жену, улыбнулся еле заметно уголками рта и подал кивком знак страже. Головы узников полетели на помост, заливая белый снежный ковёр красным потоком.
Дорога к крепости мистера Харриса пролегала по заснеженным тропам. Машины здесь использовали не на воздушной подушке и не на колёсах. Полозья служили опорой.
Джилл припала к окну и разглядывала пейзаж вокруг. Здесь, в машине хотя бы можно согреться. Только вот… Что тут рассматривать? Всё вокруг белое: и небо, и земля. Вдалеке явно угадывался лес из хвойных деревьев — другие здесь не выживут. Дорога постепенно пошла вверх: фамильная крепость Харрисов спрятана в горах. Подобное положение обусловлено безопасностью: попасть за мощную ограду можно только если кто-то опустит откидной мост изнутри. А так крепость полностью неприступна и автономна.
Сидящий рядом Виктор погрузился в свои мысли. Его явно что-то беспокоит, тревожит, мучает. И Джилл дала бы голову на отсечение, что грустит он не из-за казнённых узников. С ними все понятно — на то Виктор и правитель, чтобы вершить правосудие. Её пугало другое: она сама нисколько не расстроена. Ни мольбы женщины, ни изувеченный вид узников, ни кровавая казнь — ничего её не тронуло. Ей всё равно. Джилл не привыкла врать самой себе и внушать того, чего нет. А жалости к этим людям у неё точно нет. Совсем. Что с этим делать? Вроде, отсутствие эмпатии — это плохо, но как исправить? И нужно ли исправлять? Это же чужие люди — за своих Джилл загрызет. Папа говорит, что когда не знаешь, как поступить, нужно обратиться к закону и действовать в соответствии с ним. Что ж. Это разумно. Джилл тоже будет стараться так поступать: действовать по закону. А если нет сочувствия — насильно она себя всё равно не заставит кого-то любить.
Глава 3
Преодолев подъёмный мост, кортеж из машин, передвигающихся на полозьях, въехал на территорию крепости. Здесь всё обустроено ещё строже, чем у дядюшки. Никакого океана рядом, вся территория отделена от остального мира высокой широкой каменной стеной, а не тонкой оградой. Вокруг границы резиденции, сразу после стены, частокол из выступающих мелких камней и скал. С одной стороны от комплекса — продолжение горного хребта, с другой — склон вниз, плавно перетекающий в густой хвойный лес.
Да, делать из своих домов неприступную крепость — частое явление в Королевстве Корсика. Причина — военные конфликты. Редкие планеты могут похвастаться устойчивыми границами. Чаще лорды любят выяснять отношения и отнимать у соседа кусок послаще. Да и народ, нет-нет, да взбунтуются. Хочешь — не хочешь — приходится держать оборону. А лучше, чем крепость, с защитой ничто не справится. Старый проверенный способ. Заперся себе в домике — и никто тебя не тронет. По крайней мере какое-то время. Потом-то всё равно нужно что-то делать с противником — или побеждать, или сдаваться.
Покинув транспортное средство, Джилл снова ощутила порывы ветра со снегом. На улице уже начало темнеть, плюс осадки сверху — рассмотреть как следует поместье не получалось. Ну ничего, у неё ещё будет куча времени. А сейчас — скорее в тепло!
Только вот тепла-то она не обнаружила. Переступив порог фамильного замка Харрисов, Джилл оказалась неприятно удивлена. Прежде всего — холод. Здесь, конечно, теплее, чем на улице, и снега нет, но всё равно жутко зябко! Хоть шапку не снимай! Да, помещения внушительных объёмов, сводчатые потолки, уходящие далеко вверх, по площади залы большие — прогреть непросто. Но Виктор — один из самых богатых лордов Холли! У него Голубой руды немеряно! Ему ли об энергозатратах переживать?
— Почему здесь такой холод? — зябко поеживаясь, Джилл подошла ближе к Виктору. — И стены совсем ничем не обработаны. Простая каменная кладка, как у дяди, только более светлая. Разве ты не отделку с яркими узорами любишь?
— Чтобы я там не любил, здесь фамильный замок. — Виктор даже не взглянул в её сторону. Он отдал верхний сюртук слугам и снова искал кого-то глазами. — Нельзя портить старину. Что касается тепла — это не полезно. В холоде, в скованных условиях, человек куда лучше развивается, становится крепче, выносливее.
— Какая чушь!
Она уже хотела прочитать ему лекцию о несостоятельности данной теории, но Виктор быстрым шагом направился вглубь замка, бросив жену на попечение слугам. То есть фактически одну!
Джилл помялась. Передала шапку и муфту подбежавшим лакеям. Хотела было и пальто им всучить, но осознала, что от такой тёплой приятной вещи пока не готова избавиться. Слуги поняли её жест и отступили. Джилл совсем одна осталась. Виктор, похоже, не собирается помогать ей освоиться. Как-то это нехорошо… Как-то по-хамски получается! И Джильда, уже который раз за сегодня начиная злиться, пошла по направлению, где ранее исчез муж.
Совсем скоро она приблизилась к небольшому залу. Тусклый свет освещал голые каменные стены. Слуги внутрь не заходили — огибали комнату стороной, хоть двери и были распахнуты настежь. Джилл заглянула за порог. В скудной обстановке — всего пара стульев и стол, стояла небольшого роста женщина, облачённая в строгое длинное платье тёмно-коричневого, почти чёрного цвета. Высокий воротник, руки полностью закрыты. На голове то ли платок, то ли косынка того же цвета, что и платье. Волосы, часть лба, скулы — закрыты тканью. Низкие светлые брови нависали над небольшими выцветшими глазами, тонкие губы плотно сжаты. Несмотря на небольшой рост, женщина не казалась низкой — сухая фигура и идеальная осанка делали её визуально выше. Незнакомка, скрепив руки перед собой в замок, смотрела куда-то в сторону: то ли в окно, то ли в стену. А рядом с ней… Перед женщиной, упав на колени, стоял Виктор, понуро опустив голову, точно преступник.
— Матушка, простите, — услышала Джилл голос мужа. — Да, я ослушался вашего слова. Но такова была воля Великой Истины! Я в этом точно уверен! Прошу, матушка, не гневайтесь. Выслушайте и простите своего сына! Не лишайте меня своего благословения!
— Как ты смеешь примешивать имя Великой Истины к интригам потаскухи!? — женщина по-прежнему смотрела в сторону. — Ты поддался на уловки этой дряни, и смеешь ещё оправдываться? Тебя обвели вокруг пальца, а ты и не заметил! И как ты, мой названый сын, смеешь теперь приходить ко мне и оправдываться? Разве так я тебя воспитывала? Чтобы ты плевал на мнение матери?!
Джилл слушала, открыв рот. Нет, она предполагала, что дама Веста, а это наверняка именно она, против
