class="p1"> Александра пыталась отбиваться от нападок всё прибывающих гвардейцев.
Но и ее силы были не бесконечны. С каждым применением лиан, призывом новых растений себе на защиту, ее мана истощалась, подобно уходящему песку сквозь пальцы.
Ее движения становились все более и более осторожными, а пот уже полноценно застилал глаза.
К тому же, как назло, во время залпа боевых ботов одна из щепок вонзилась той в бок, отчего девушка обильно теряла кровь, бледнея и слабея на глазах.
Еще и подкрепление противника выбрало ее приоритетной целью, не в состоянии сравниться с метающимся из одного конца поля боя в другое Марком.
Краем глаза, она отметила, как в конвертоплан врезалась фигура парня, а следом воздушный борт спикировал на землю, чадя густым дымом и разнося вопль отчаяния не успевшего покинуть внутреннюю кабину экипажа.
Второй же летунчик снизился над поляной, чтобы получше прицелиться... уже в нее саму.
Вскидывая ладонь, она вырастила перед собой несколько стволов из твердой древесины, что приняли на себя основной урон от тяжелого пулемета под днищем ревущей техники.
Второй рукой она вырастила несколько лиан, что с тыла дотянулись до конвертоплана и оплели один из его двигателей.
Пилот допустил критическую ошибку, снизившись на достаточную для не дистанцию для атаки.
Двигатель рванул от инородного объекта внутри тонкой техники, а сам корпус аппарата под болезненный стон металла вгрызся в землю, вспахивая оную и оставляя после себя глубокую борозду.
Некоторым солдатам определённо не повезло, когда на них налетел всё еще двигающийся под мощью последнего движка конвертоплан.
Кромсая тела и раздавливая тех под многотонным весом, воздушный борт так и не остановился, пока не врезался в покорёженные остовы от боевого бота.
Только тогда мучительный плуг замер, уже не в состоянии снова взмыть в небо.
Однако, из-за отвлечения на технику противника, Александра даже не успела среагировать на объявившегося за спиной агента.
Только в последний миг она ощутила опасность и пригнулась, пропустив над тонкой шеей заточенное до бритвенной остроты лезвие из металла.
Леонид раздраженно цокнул, когда понял, что упустил столь отличную возможность.
Девушка и агент схлестнулись в новом противостоянии, не тратя время на разговоры. Ей еще хватало сил и опыта, чтобы уходить от размашистых и яростных, но оттого лишенных доли техники ударов Стрельникова.
Но время шло, секунда за секундой, и девушка слабела.
Лицо уже было белее мела, а дыхание рваное и неровное. Грудь дрожала от бьющегося, словно в припадке, сердца, легкие жгло холодным пламенем, а ноги и руки практически не слушались своей хозяйки.
Слишком большая кровопотеря, чересчур обильные затраты маны и выносливости.
Александра понимала, что так долго продолжаться не могло, как и ее оппонент, что ухмылялся все ярче и ярче.
Еще чуть-чуть и его улыбка станет буквально от уха до уха, столь мерзопакостно и неестественно она смотрелась со стороны.
Шаг, выпад, лиана перехватывает обрубок какой-то балки в руке у агента, деревянный столб ломает кость руки.
Стрельников восклицает в агонии, обе его ноги оплетаются растущим вверх папоротником, готовым вот-вот обездвижить того полностью.
Над кистью зажигается огонек маны, что образует энергетическое лезвие.
Один точный взмах и жизнь Леонида оборвалась бы...
Как вдруг, из ее груди со спины выходит каменный кол. Кровавый кашель вырывается изо рта.
В глазах неверие, руки обессилено опускаются, слабость вынуждает завороженно прикрыть веки.
Всё же не могло так... закончиться?
Над поляной раздался безудержный и маниакальный хохот Стрельникова.
* * *
Первое воздушное судно оказалось мной сбито практически сразу. Но не успел я и выйти из горящего шара, как свежие гвардейцы открыли огонь.
И, как я смекнул, теперь в ход пошли козыри и со стороны неприятеля. Ведь новая группа решила не тратить патроны попусту и сразу же перешла боезапас из мановой руды.
Очень дорого, нерентабельно, и вообще редкое дело, встречаемое даже в операциях «ВЭБа» не так, чтобы часто.
Но вот сейчас кто-то явно решил перестраховаться, поскольку каждая пуля теперь прошивала насквозь. Даже усиленную кровавую броню. Новый снаряд оказался невиданной угрозой.
Из-за чего пришлось заметно больше двигаться. Метаться зигзагом, крошить землю, чтобы поднявшиеся куски прикрыли от осточертевшей стены огня.
С каждой секундой противник терял одного солдата за другим в хаосе происходящего.
Кого-то пронзала кровавая спица, некто сгорал в огне разросшегося пожара.
Третьи умирали, оказавшись раздавленными или погребёнными заживо в многочисленных разломах и трещинах в коре.
Не осталось и намека на то, что местность когда-то являлась окраиной столицы, скорее картину, характерную для конца света.
А после... Я услышал хохот Стрельникова. Глаза моментально под действием злобы, устремились в сторону, откуда раздавался смех.
И я замер.
Завис в воздухе на целую секунду, не веря тому, что я видел.
Саша...
Доля секунды. Я оказался прямо возле ее. Леонид кривится, видя меня, крошит снова породу, готовясь к противостоянию.
Но я...
Просто отмахиваюсь от него. Чистый слеш маны вырывается следом, отсекая мужчине голову. У него уже не оставалось сил и реакции, чтобы хоть что-то противопоставить.
Обезглавленный труп падает на спину, а голова покатывается по окровавленной почве с застывшем страхом, неверием и трепетом на лице.
Я этого не вижу. Всё моё внимание обращено на сестру. Ещё дышащую, но столь тихо, что могло показаться, что всё это лишь моя галлюцинация.
Откалывая кол, на котором она повисла, осторожно кладу ее на землю. В груди сквозная дыра.
Обильная кровопотеря. Черт! Черт!
Прикладываю руки к ране и наполняю кровь маной, чтобы хоть как-то исцелить ее.
Стихия воды послушно в этом мне содействует.
Но ничего не помогает. Даже моей маны недостаточно, чтобы спасти ее. Энергии не хватает, не достает скорости регенерации.
Что мне делать? Как я... должен поступить?
Зелье! Да, есть же зелье! И не одно!
Помогаю ей выпить зелье восстановления, как и то, что должно способствовать прорыву до следующего уровня.
