Петра I, на русскую доблесть. Хочется в соучастии еще одной русской семьи устроить хоть для детей русских нечто вроде собеседований о Родине, чтобы хоть им дать правильное освещение фактов, а то они уже тоже верят, что Россия при царях была еще более дикая, чем теперь. Дети русские тут обезличены духовно. Как хотела бы я вдохнуть им чары Ваших книг! Каждый из нас обязан следить за молодыми силами, помогать им остаться русскими. Но не знаю, как пойдет жизнь, ибо тревожно. Даю Вам на всякий случай адрес, по которому меня Вы в случае чего можете найти, даже если бы нам пришлось уехать, об чем Вы конечно узнаете: р./а. Familia Bredius, Aerdenhaut (N. H.), «Rockaertsduijn». Hollande. К маме меня не пустили ни за что4. М. б. поедет муж, т. к. по делу ему можно. Они все еще мучительно колеблются в решении! Я же боюсь оказывать на них давление, хотя душой очень хочу быть вместе. Как отдых от всего тяжелого — Ваши книги. Всякий раз все новая волна симпатии (даже любви, я бы сказала) к Вашему чУдному батюшке. Если бы теперь побольше таких людей! А как редко такое счастье иметь таких родителей, как наши! И, в сущности, как должны мы ценить этот дар, как бедны были бы мы на всю жизнь, не имевши таких отцов! У нас снег сегодня напоминает Россию, даже санки с колокольцами катятся мимо окон. Но я не могу выходить, т. к. уже 10 дней больна кашлем. Мужа вызвала, а он свалился и сам. Ну теперь лучше. Главное это не грипп, а простуда. С душевным приветом
Ваша Ольга Бредиус
[На полях: ] Черкните, если можно!
О моих очень беспокоюсь.
4
О. А. Бредиус-Субботина — И. С. Шмелеву
4. IV.40
Я чувствовала, что получу от Вас сегодня весточку5, дорогой Иван Сергеевич! Какое Вам за нее большое спасибо! Я с воскресенья начала вставать, — вернее, доктор заставил для пробы. В понедельник ко мне приезжал батюшка из Гааги6 и приобщил меня Св. Тайн. Ничего еще неизвестно что со мной, — доктор «не хочет делать мне иллюзий» и не исключает возможности повторения, т. к. причина неизвестна. Если Бог поможет, то хотим для диагноза привлечь очень хорошего специалиста, и для этого я хочу лечь в клинику и сделать рентгеновский снимок. По анализу до сих пор оказалось, что никаких указаний на заболевание почек нет абсолютно. Можно бы предполагать какое-то механические повреждение, но странно, что не было боли совершенно. Т. к. я сама около десяти лет работала в клинике медицинской ассистенткой и, благодаря тесному сотрудничеству с очень хорошим врачом7 (русский!!), я много всего видела и знаю. Часто я даже ему на пробу высказывала свои диагнозы, и очень часто правильно, и самые необычайные заболевания мы обсуждали вместе и т. п. Всю аналитику я знаю как свои 5 пальцев, а потому и страдаю самыми ужасными предположениями, а также очень неудовлетворена лечением и отношением врача к такому серьезному делу. Очень жалею, что не удосужилась завести для себя маленькой лаборатории, что давно хотела сделать. Но я так устала от моей очень тяжелой работы в клинике и от людского горя, что хотела хоть немного отдохнуть без болезней и всего, что их напоминает. Работать приходилось от 8 ч. утра до 11 ч. вечера без перерыва, работать не автоматом, а со всем сердцем и душой. Всякое новое открытие я должна была провести на опытах, а кроме того еще вести курсы для врачей и учениц-лаборанток. Я столько видела смерти и горя, что у меня не оставалось веры в здоровую жизнь. Но достаточно об этом… Милый, родной, любимый Иван Сергеевич, я Вас очень за все благодарю. «Родное» у меня есть, — не высылайте. Я о Вас очень часто думаю, а милую Дариньку люблю всем сердцем. «Пути Небесные» мы перечитываем все. Как много хочется Вам сказать! Все мы шлем Вам привет!
Ваша Ольга Бредиус
[На полях: ] Когда-нибудь (?) я напишу Вам о том, как я живу и думы о детках. Странно, что Вы это угадали затронуть.
Я очень слаба, не могу ходить.
5
О. А. Бредиус-Субботина — И. С. Шмелеву
3. V.40[37]
Дорогой Иван Сергеевич!
Сию секунду получила Вашу открыточку8 и… в тревоге и горе пишу Вам, прося помолиться обе мне, ибо я опять больна, — через 1 Ґ часа везут в Амстердам в больницу. На Пасхе во вторник у меня снова случилось кровоизлияние, и доктора настаивали на немедленной операции (м. б. вынут всю почку), так меня запугали, что я вся уничтожилась. В среду меня приобщал батюшка наш и утешил, а муж мой был у большой знаменитости по почкам, который хочет еще снова исследовать и такого страха не внушает, как другие 2 доктора. Мой первый врач — хирург и, не зная точно что у меня, хочет делать операцию, т. к. считает рискованным оставлять дальше, а домашний врач только его слова повторяет.
Теперь буду ждать, что скажет «знаменитость». Я очень измучилась. Помолитесь! Хирург-то ведь тоже считается тут хорошим врачом, и поневоле считаешься и с его словами. Он думает, что это опухоль у меня, которую он сперва принял за воспаление. Боюсь очень! Помолитесь!
Пасху мы встретили чудно. Причащались тоже в Великую Субботу.
Думала о Вас.
Будьте здоровы. Ваша Ольга Бредиус
6
И. С. Шмелев — О. А. Бредиус-Субботиной
30. VII.40[38]
Неуверенный, что найдет Вас мое письмо, все же пишу Вам, душа не терпит — узнать, как Ваше здоровье, милый друг Ольга Александровна. Последняя Ваша открытка была помечена 3.V: написали, что опять больны и через 1 Ґ часа Вас везут в клинику на операцию, в Амстердам. Ответьте, милая. Хочу верить, что Вы живы, оправились, душа моя говорит, — да. Дай, Господи! Я тогда буду счастлив, хоть и никогда не видел Вас, моего друга-читателя. Ваши письма раскрыли мне Вашу светлую душу. Я получил Ваши цветы на Пасху. Живите, с верой глядите на мир! Храни Вас Бог. Я живу покойно, но не пишу, а созерцаю величайшие сдвиги в мире. Помните тютчевское: «Счастлив, кто посетил сей мир в его минуты роковые…». А я..? Полное одиночество. Но мой Ивик жив, далеко, в Пиренеях. Целую Вашу руку. Ваш Ив. Шмелев
7
О. А. Бредиус-Субботина — И. С. Шмелеву
[март — апрель 1941 г.][39]
Каждую минутку думая о Вас и всей душой будучи с Вами, шлю Вам мой сердечный привет, дорогой и неоценимый Иван Сергеевич!
Как-то Вы себя чувствуете! Как идет Ваша работа? Как
