Развевающийся на ветру плащ зацепился за гвоздь ящика, стоящего около грот-мачты. Она вскрикнула и тем самым привлекла внимание Адама. Он подошел к ней и спросил:
– Мисс Уайтт, вы не замерзли? – Он высвободил плащ, и на мгновение она ощутила тепло его руки, когда он поправлял плащ у нее на плечах.
Хелена вздрогнула, но не от холода.
– Походите с подветренной стороны возле рубки – там не так сильно дует, – сказал он.
Взяв Хелену за руку, он провел ее подальше от лодки, качающейся на волнах у борта.
– Это письмо к леди Уайтт? Я вложу его в свое письмо, – сложив письма, он вернулся обратно.
Боцман передал ему потертый кожаный мешок, который уже был плотно набит. Адам засунул туда письма, затянул шнурок и опустил сумку в поджидавшую внизу лодку.
Хелена вдруг почувствовала, как сильно устала. Вдоль рубки стояли ящики, и она, найдя укромный уголок, села, укутавшись в плащ. Глядя на холодную серую поверхность моря, она поняла, насколько была близка к смерти. “Я несправедлива к своему избавителю”, подумала она, “нечего придираться, даже если на его совести несколько бочонков контрабандного бренди или пара рулонов дорогого шелка”.
Убаюканная мерным покачиванием, Хелена, вся в мыслях об Адаме Дарвелле, заснула и очнулась лишь от вкусного запаха тушеного мяса. Она открыла глаза и увидела его, стоящего перед ней с тарелками в руках.
– Ой, я так голодна! – воскликнула Хелена, выпрямилась и откинула прилипшие ко лбу завитки.
– Вы согласны поесть здесь? Погода как будто улучшается.
И действительно, резкий ветер утих, а зыбь на море блестела под лучами полуденного солнца. Она кивнула. Адам сел рядом и передал ей оловянную тарелку с жарким, толстым ломтем хлеба с сыром, а также выщербленную ложку.
Хелена с жадностью набросилась на еду, забыв о хороших манерах, так как с восьми утра у нее крошки во рту не было. Но, покончив с мясом, она вспомнила об этикете и хлеб с сыром откусывала маленькими кусочками.
– Повар будет очень доволен, когда увидит пустую тарелку, – заметил Адам и осведомился:
– Вам стало лучше?
Хелена вдруг сообразила, что закончила еду раньше его.
– Простите мою торопливость, – извинилась она. – Я даже не представляла, как голодна. У вас на яхте собственный повар, милорд?
Адам рассмеялся.
– Жан-Пьер – первоклассный повар, но он скорее даст себя выпотрошить, чем вновь ступит на борт корабля. Он бежал от революции и пересек Ла-Манш в шторм. Это произвело на него неизгладимое впечатление. Я едва уговорил его покинуть Лондон и приехать в мое загородное поместье. Нет, здешний повар – один из матросов, но он неплохо готовит, а когда мы причаливаем, то мне присылают еду с берега.
Он забрал у нее тарелку и поставил вместе со своей на палубу.
– Что вы хотите выпить? Чая нет, а эль я вам не советую. Правда, у меня есть недурное бургундское. Вы не возражаете?
Хелена не привыкла пить вино, но выбора не было, а в горле у нее пересохло и до сих пор саднило от соленой морской воды. Теплая густая жидкость приятно обволакивала горло и оказалась на удивление сладкой и вкусной, но лорд Дарвелл почему-то больше не наполнил ее бокал, а лишь с усмешкой наблюдал, как у нее разрумянились щеки и заблестели глаза. От ветра волосы запутались вокруг скромной сережки Хелены, и тогда Адам наклонился и стал осторожно их высвобождать.
– Милорд! – в ужасе воскликнула она.
– Сидите смирно, иначе вам будет больно, – приказал он и мягко добавил: – Называйте меня Адамом, хорошо? – Он легонько коснулся пальцем ее щеки.
Пораженная Хелена встретилась с ним взглядом. У него были длинные темные ресницы, а глаза такие же синие, как бушлат. Он пристально смотрел на нее, и она, запинаясь, произнесла:
– Но, милорд, мы…
– Если вы собираетесь сказать, что мы не были представлены друг другу подобающим образом, то вы меня разочаровываете, Хелена! Я-то считал, что вы смелее и не придаете большого значения условностям. Кто нас может здесь услышать?
Он встал и ласково взял ее за руку.
– Но… команда! – запротестовала она… и дала увести себя подальше на корму.
– Они заняты, и к тому же им хорошо платят за то, чтобы они ничего не видели и не слышали.
Хелена была уязвлена – ведь он намекает на то, что команда принимает ее за одну из тех дам, которых его светлость обычно развлекает на борту яхты.
– Судя по женской одежде у вас в каюте, милорд, могу предположить, что у них большой опыт, – язвительно заметила она.
– Полагаю, Хелена, что для вас не лишними оказались ни одежда, ни деликатность моих матросов, – он остановился у бушприта.[4]– А теперь, если вам не очень холодно, давайте полюбуемся закатом.
Хелена почувствовала, как похолодало, и не стала возражать, когда Адам обнял ее за плечи и притянул к себе. От выпитого вина у нее немного кружилась голова, а от Адама исходило тепло, и она ощущала себя в полной безопасности. Утром – а ей казалось, что это было сто лет назад, – она поругала себя за мечты о том, как его руки будут надежно обнимать ее, и вот это произошло, но у нее нет ни малейшего желания отстраниться от него, несмотря на неприличность их поведения.
А он молча стал осторожно водить длинным пальцем по шее Хелены. У нее дух захватило и чувственная волна прокатилась по всему телу.
– Милорд!
Он повернул ее к себе лицом и засмеялся, видя, как она покраснела.
– Называйте меня Адам. Мне огорчительна ваша чопорность – вспомните, при каких обстоятельствах вы появились на этом судне.
Мисс Уайтт не имела опыта в науке кокетства, иначе она поняла бы, что он ее поддразнивает. Подумав, что он сочтет ее невоспитанной и неблагодарной, она подняла на него испуганное лицо.
– Адам… я не хотела…
Его светлость не устоял против жалобного взгляда широко раскрытых фиалковых глаз и нежного рта – он наклонился и поцеловал Хелену в губы.
Ее целовали первый раз в жизни и при таких необычных обстоятельствах! Хелена едва не задохнулась, но… не сопротивлялась. На нее нахлынули неизведанные доселе ощущения. Наверное, оттого, что его кожа пахла солью, и даже губы у него были соленые. Она провела рукой по его щеке и почувствовала под пальцами щетину.
Будь Хелена поопытнее, она поняла бы, что Адам наградил ее весьма сдержанным поцелуем, но для невинной девушки и этого было достаточно. Она в ужасе пришла в себя, отшатнулась от Адама и отвернулась. От стыда у нее горели щеки, а Адам с грустной улыбкой наблюдал за ней. Да, подумал он, флиртовать с наивными девушками не так просто, как с искушенными замужними дамами из его привычного окружения.
