Книга Жертва негодяя - Луиза Аллен

Калькутта, Индия, 7 декабря 1808 г.

Какая блаженная прохлада! — внушала себе Перси, усердно обмахиваясь веером. Холодный сезон, и в восемь вечера здесь ничуть не жарче, чем в августовский полдень в Англии. Да и дождя нет, слава небесам. Как долго надо прожить в Индии, чтобы привыкнуть к этой духоте? Она припомнила, каково ей пришлось с марта по сентябрь, — и прохладная струйка пота побежала у нее вдоль спины.

Зато — нет худа без добра — в таком климате можно расслабиться и насладиться полным покоем. Другого выбора, в сущности, не было, кроме как оставить на себе как можно меньше одежды — насколько позволяют приличия — из тончайшего муслина, нежного батиста или струящегося шелка.

Наконец-то завершается год ее ссылки, однако по возвращении в Англию ей будет так не хватать этого кошачьего чувства бездумной томной лености. Она наблюдала из большого Мраморного холла губернаторской резиденции за стайкой молодых леди в приемном зале и думала, что в таком знойном климате у нее есть свои преимущества: прелестные блондинки, обычно нежно-персиковые, от жары «цвели» пунцовыми пятнами, в то время как она, «цыганка» — по их насмешливому определению, — лишь слегка подрумянивалась.

Она довольно быстро приспособилась к местному ритму жизни: на рассвете, по холодку, выезжала на верховую прогулку, в тягучие часы послеполуденного зноя спала или праздно лежала в шезлонге, сберегая силы для вечерних развлечений в светском кругу. Если бы за ней не тянулся шлейф грязных слухов и сплетен, она, пожалуй, смогла бы прийти в себя здесь, в Индии. Но злые языки не оставляли ее в покое.

Сейчас ей очень хотелось очутиться в Англии. Хотелось зелени и моросящего дождика, туманной дымки и ласкового солнца. Истекал оговоренный срок ее изгнания: теперь она могла вернуться домой и надеяться, что папочка простил ее, что ее возвращение в свет не потревожит праздных болтунов.

А если потревожит? С этой нелегкой думой она неспешно прошла из террасы в зал, при этом ее губы привычно изогнулись в самоуверенной улыбке. «К черту этих шипящих кошек с их вкрадчивым шепотком, к черту этих повес, воображающих, что меня достаточно лишь пальцем поманить. Я ошиблась — доверилась мужчине, только и всего. Наука впредь. Распускать нюни — пустое». С этой мыслью Перси резко захлопнула за собой дверь и внимательно оглядела зал с купольным сводом и двойным рядом мраморных колонн.

«Королева Бенгалии» отправлялась в Англию в конце этой недели, и почти все ее пассажиры присутствовали здесь, на приеме у губернатора. Разумеется, им предстоит поближе познакомиться друг с другом в течение многомесячного плавания. Здесь были несколько важных чиновников Ост-Индской компании, путешествующих в качестве суперкарго; группа армейских офицеров; коммерсанты — некоторые с женами и дочерьми; а также ряд благовоспитанных молодых людей — сотрудников компании, уверенно восходящих по карьерной лестнице к власти и богатству.

Перси улыбнулась и игриво помахала веером двоим из них — близнецам Чаттертон, стоявшим у дальней стены зала. Обворожительный лентяй Дэниел и заводной, напористый Коль, еще не скованный узами брака — мамочка не выскажет явного неудовольствия, если Перси вернется домой, помолвленная с этим оболтусом. Не слишком блестящая партия, но все же — младшие братья графа Фламбурга. В их компании было весело, но ни один не сумел по-настоящему взволновать ее. Возможно, никому больше и не удастся такое: ведь она научилась не доверять голосу сердца.

Скромница Эйврил Хейдон, окруженная компаньонками, приветливо помахала ей рукой, и Перси мимолетно улыбнулась в ответ. Любезная Эйврил: прекрасно воспитанная молодая леди, обладающая многими достоинствами — и такая миловидная. Как ни странно, но в светских кругах Калькутты мисс Хейдон — одна из редких здесь «благонадежных невест» — стала единственной сносной собеседницей для Перси. Возможно, потому, что Эйврил, будучи богатой наследницей, не унижалась до неуместных восторгов по поводу графской дочери, впавшей в немилость и сосланной в Индию. Она никогда не поддерживала тех, кто воспринимал леди Перси Брук как мишень для состязания в злословии. Улыбка на лице Перси словно застыла; да, они вполне готовы нанести удар. Правда, никому из них еще не представился такой случай — они тщетно надеялись, что Перси станет искать их расположения или дружбы.

Эйврил тоже будет там, на борту «Королевы Бенгалии», — и за это надо благодарить судьбу, потому что три долгих месяца некуда будет деться от примелькавшихся лиц и тесные пределы корабля вполне могут обернуться «птичьим двором». Она ехала сюда с гневом в сердце — гневом на саму себя — и с сундучком, набитом книгами — они поддерживали ее дух. Теперь же, на обратном пути, она будет радоваться жизни и наслаждаться путешествием.

— Леди Перси!

— Леди Гримшоу? — Перси изобразила вежливое внимание. Старая мегера тоже собралась в плавание, и Перси уже научилась отражать ее атаки.

— Этот цвет вряд ли уместен для незамужней девушки. И ткань слишком тонкая.

— Это сари, ушитое по моей мерке, леди Гримшоу. Полагаю, что в белых или пастельных одеждах я бы выглядела желчной немощью.

Перси прекрасно знала сильные стороны своей внешности и умела выделить их: темно-зеленая ткань подчеркивала и цвет ее глаз, и золотистый оттенок каштановых волос. Нежная шелковая материя переливалась над тонким батистом нижнего белья — казалось, она вся окутана облаком.

— Гм… Слышала, вы выезжаете на майдан?[1]Ни свет ни заря — и вскачь!

— Позже — слишком жарко для верховой езды, мэм. И меня сопровождает мой грум.

— Грум не спасет доброго имени девушки, моя дорогая. Весьма ветреное поведение. Как бы не надуло!

— Полагаете, мне не следует скакать так быстро? — отозвалась Перси приторным голоском и быстро отошла в сторону, пока матрона не успела изречь нечто сокрушительное.

Перси жестом подозвала слугу и взяла у него бокал пунша — еще одна вольность, не допустимая для леди на выданье. Она шла по залу, отпивая из бокала и морща нос — слишком крепок был напиток, и остановилась, оглянувшись на легкий шум, возникший у дверей. Прибыл новый гость.

— Кто это? — Эйврил подошла к ней и кивнула в сторону дверей. — Бог мой, какой интересный мужчина. — Она искоса рассматривала его, прикрываясь веером.

Действительно, красив. Высокий, худощавый, смуглый от загара; густые и шелковистые темные волосы острижены, что придавало ему суровый вид. Перси замерла на мгновение — но нет, это не мог быть Элис, ей просто привиделось. Ее пробила дрожь — непослушное тело встревожилось, отозвавшись на всплеск забытых чувств.

Мужчина вошел, слегка прихрамывая, но стремительно, словно раздраженный дополнительным вниманием, оказанным его персоне, — и игнорируя это. Гость обозрел зал спокойным взглядом уверенного в себе человека. Его испытующий взгляд остановился на Перси: скользнул по ее лицу и задержался на низком вырезе лифа. Затем также бесстрастно он принялся изучать Эйврил.