и мягко. Переночевал я без каких-либо проблем и с первыми лучами солнца направился дальше. Всё-таки, в горах расстояния определить на глаз довольно сложно. Казалось, спуск должен был быть не долгим, а на самом деле затянулся до самого обеда.
Добравшись до ближайших склонов, поросших лесом, я начал думать, чем бы мне побыстрее подкрепиться. Жрать хотелось, как в последний раз, и пить. Неизвестно, чего больше. Последний раз я ел без малого два дня назад и несмотря на то, что организм мне достался привычный к подобным вещам (голодать парню приходилось и подольше в процессе обучения), терпеть сосущее чувство голода и непереносимую жажду не осталось никаких сил. С огромным трудом я сумел взять себя в руки и продолжить путь. Чем быстрее доберусь до равнинной части долины, тем будет проще решить все свои насущные проблемы. Я не прогадал в таком решении. Уже через полчаса я обнаружил весело журчащий родник и смог подбить при помощи импровизированной пращи птицу, похожую на глухаря. Даже не буду пытаться произносить аналог индейского названия этой птахи, слишком оно замороченное.
Недалеко то этого ручья пришлось разбивать временный лагерь и оставаться в этом месте, как минимум, до следующего утра.
Огонь добыл с помощью тут же изготовленного лучка. Благо, что всевозможных ремешков и шнуров в бауле нашлось с избытком. Видно, что собирали его со знанием дела. Я, хоть и был обижен на мать с сёстрами за высказанные ими отказы от родства между нами, но чувство благодарности за собранные вещи все равно испытывал. Они мне очень пригодятся на первое время.
Ощипывать птицу я не стал. Стянул шкуру чулком вместе с перьями, выпотрошил, и соорудив подобие вертела, занялся её приготовлением. Голод не тётка. Есть птицу начал ещё полусырой, и эта еда мне казалась лучше любой самой изысканной, приготовленной лучшим поваром, в самом крутом ресторане из посещаемых мной ранее. Я не стал сразу набивать брюхо до полного. Проглотил несколько кусочков и на время остановился. Уже спокойнее дождался полной готовности мяса, сбегал попил воды, приготовил место для ночлега, наломав для подстилки разлапистых веток, и только тогда приступил к трапезе, не торопясь, тщательно пережевывая пищу.
Надо сказать, доставшиеся мне вместе с телом парня память, умения и рефлексы очень помогали в подобной жизни. Всё-таки, когда с рождения живёшь в ладу с природой, поневоле вырабатываются поведенческие императивы, заставляющие на неосознанном уровне совершать определённые, правильные, в той или иной степени, действия и поступки. Вот и сейчас я действовал, можно сказать, без участия разума, положившись на инстинкты, выработанные доставшимся телом. Странно звучит, конечно. Но, на самом деле, я поменял свое мнение о неудачном прохождении портала. И сейчас стал думать, что мне, наоборот, повезло. Несмотря на факт отрыва от цивилизации и жизнь дикаря, молодой организм и отсутствие разнообразных болячек вкупе с живой, не загаженной природой, перевешивают все остальное.
Пофиг мне на красноватый оттенок кожи и всех европейцев, вместе взятых. Буду жить и наслаждаться жизнью. А как повзрослею, то начну думать и о всевозможных благах. Пока мне и так хорошо.
Приготовленную птицу я доел уже поздно вечером. Не удержался, не оставил на утро ничего. Поэтому с рассветом продолжил путь в глубину долины на голодный желудок.
Почему-то я даже не заметил, пробираясь через густую растительность, как изменился рельеф местности. Переход на относительно равнинную часть долины прошёл буднично и, можно сказать, как так и надо.
Скорее всего, так случилось по той причине, что никакой равниной здесь в принципе не пахло. Холмистая, густо поросшая лесами местность, изобилующая множеством всевозможных распадков и даже глубоких расщелин в самых неожиданных местах.
Я определил, что достиг низа долины, обнаружив небольшую речушку со спокойным, даже ленивым течением, спрятавшуюся под кронами деревьев. Горные реки так себя не ведут. Вот я и понял, что нахожусь уже на равнине. Надо сказать, я не понимаю, почему эти земли назначили запретными. По моему мнению, земля реально обетованная. Рядышком с берегом обнаруженный речушки я наткнулся на приличную плантацию дикорастущего чеснока. А буквально через полчаса движения по течению этой самой реки влез в густое переплетение, самой обычной фасоли. Находка, реально, порадовала. Вот только приготовить эту фасоль здесь и сейчас не представляется возможным. Соплеменники игнорировали этот продукт по той простой причине, что не пользовались керамической или какой-то другой привычной посудой. Если приходилось варить какие-либо злаки, то использовали кожаные бурдюки, воду в которых нагревали при помощи раскаленных камней. Сами понимаете, что при таком способе готовки разварить каменно твердую фасоль нереально, даже предварительно её замочив. Может и есть, конечно, способ, просто выдумывать его никому и в голову прийти не могло. У племени, несмотря на то, что они жили по большей части охотой и собирательством, с едой всегда было все в порядке.
В редких случаях, ранней весной бывали трудные дни. Но их воспринимали, как неизбежное зло, и специально встречать их не готовились. Я же говорю, что здесь, по сути, идеальное место для жизни дикарей.
Я не стал сейчас собирать найденную фасоль. Да и недозрелая она ещё. Вместо этого я начал выбирать палку, подходящую для изготовления остроги. Впереди я обнаружил, что река разливается, образуя обширную отмель, на которой активно плескалась рыба довольно приличных размеров. Вот и решил поймать там, что нибудь. Искомое я обнаружил довольно быстро и даже начал срезать нужную палку, но меня отвлекли. За густым кустом орешника раздался громкий треск и прямо сквозь переплетения ветвей буквально проломилась радостно оскаленная огромная голова медведя.
Глава 2
Увидев эту страшную, как показалось, улыбающуюся ряху в метре от себя, я жутко перепугался и неожиданно заорал, да так громко, как будто сирену подключили через продвинутую колонку. А через миг я уже ломился, как перепуганный сайгак, в сторону реки. Я сам не понял, как оказался на другом берегу. Только вода, стекающая ручьями с одежды, недвусмысленно указывала на состоявшуюся без участия разума переправу. Вообще я не помню, как преодолевал эту водную преграду. Никогда в жизни так не пугался. Странно, что при этом не обгадился. На самом деле умом понимаю, что я этому медведю и нафиг не нужен. Он сейчас не голоден и не станет нападать, если правильно себя вести и не провоцировать эту груду хищного мяса. Но одно дело понимать, а другое — пересилить свой страх перед этой хренью. Это очень непросто, теперь-то я точно это знаю.
Рассуждать об этом легко, но не в
