– Хорошо.
– Так вы знаете этот город? – спросила она, намеренно сменив тему.
– Коллемби? Конечно.
– А я нет, – призналась Бэт и, поскольку он не понял намека, добавила: – Не могли бы вы немного рассказать о нем? Пожалуйста. Если не трудно.
– Особенно рассказывать нечего, – отмахнулся он, и на секунду Бэт показалось, что больше она ничего не услышит. – Типичный маленький нортумбрийский городок с населением примерно в десять тысяч. Известен своим шурфом. Это угольная шахта.
– Я знаю, что такое шурф.
– Еще там есть железнодорожная станция, но давно нет путей, – продолжал он отрывисто. – Несколько пабов, магазинов и библиотека. Рынок по пятницам. Вот и все. Это не туристическое место вроде Сихаузеса или Тайнмута. Никто не ездит в Коллемби без особой необходимости.
Он щелкнул по индикатору и стал поворачивать.
– Вот и приехали.
Машина свернула влево и начала взбираться на крутой холм по извилистой дороге, которая привела их в центр Коллемби. Бэт оглядела здания, включая мэрию с большим военным мемориалом из белого камня и рыночную площадь, служившую парковкой в обычные дни, когда, как сегодня, не было рынка.
Она заметила также крошечную библиотеку, чудом выжившую, клуб для работяг, несколько пабов и ряд магазинчиков. Когда они вышли из машины, ее внимание привлек один паб, стоявший почти напротив мэрии. Вернее, не сам паб, а ржавая вывеска, болтавшаяся на ветру и надсадно скрипевшая.
– «Черный жеребец»? – удивилась она.
– Раньше здесь неподалеку был другой паб, «Белая лошадь». Много лет назад кто-то открыл прямо напротив новый паб и назвал его «Черным жеребцом».
– Зачем?
– Понятия не имею. Может, чтобы покончить с владельцем «Белой лошади». Так или иначе, пабы оставались злейшими конкурентами больше полувека, пока «Белая лошадь» не разорилась и не закрылась навсегда.
– Оставив «Черного жеребца» в победителях.
– Да, если не считать того, что никто в Коллемби так его не называет.
– Как же его называют?
– «Грязный осел».
Он показал на боковую улочку, отходившую от рыночной площади.
– Идите туда, сверните вправо в конце Нил-стрит, пройдите немного вперед, пока не увидите слева Невилл-стрит. Тилы живут в доме семь. Когда закончите, встретимся здесь.
«Да, сэр», – чуть не огрызнулась Бэт, но вовремя спохватилась. Не стоит его дразнить. Она проводила Лукаса Блэка, направлявшегося в мэрию, взглядом, после чего пошла по Нил-стрит.
Войдя в устроенный в мэрии импровизированный штаб для чрезвычайных инцидентов, детектив Блэк увидел трудившегося в поте лица Фрейзера – тот в последний день работы не щадя сил развлекал свою бригаду историями прежних лет. Когда Блэк показался в дверях, Фрейзер как раз близился к кульминации очередного рассказа:
– На нем были черные туфли, которые – клянусь, не лгу – сверкали как зеркало. Ни единого пятнышка…
Оба детектива-констебля дружно рассмеялись, не заметив Блэка. Тот пересек комнату и подошел к своему столу. С этого угла его мог видеть только детектив-констебль Роджерс, но он либо не заметил Блэка, либо предпочел не замечать. Блэк давно его знал, так что тот, возможно, намеренно проигнорировал его.
– И вот главный констебль наконец выходит из здания, – продолжал Фрейзер, – подбородок засранца задран, голова гордо вскинута, в голове – ноль забот об этом чертовом мире… – он оттягивает кульминацию для пущего эффекта, – и наступает прямо в дымящуюся кучу конского навоза!
Оба детектива просто повалились от хохота, представив, как главный констебль пачкает свои безупречные туфли навозом.
– Но мы стоим, вытянувшись в струнку, и никак не реагируем. Он пытается очистить туфли пучком травы, но дерьмо прилипло, как ревнивая любовница, а вонь…
Детектив Фрейзер внезапно осекся, заметив, что Роджерс куда-то смотрит, повернулся, недовольный, что кто-то помешал веселью, и увидел стоявшего за спиной детектива Блэка.
– Значит, Эверли отдал дело вам?
– Вы, похоже, удивлены?
– Немного. Я считал, что он поручит дело другому детективу на случай, если оно окажется громким. – Он имел в виду убийство и невесело улыбнулся. – Значит, вашего детектива-инспектора все еще нет, так?
– Верно.
– Как по-вашему, когда он вернется? Он отсутствует довольно давно.
– Понятия не имею, – ответил Блэк. По тону было ясно, он не горел желанием это обсуждать.
– Это дело как отравленный кубок. Нам не удалось найти ни одной зацепки.
– Прошло несколько дней, так? – уточнил Блэк, намекая на то, что у них было достаточно времени что-нибудь обнаружить.
– Мы не сидели сложа руки, – вспыхнул Фрейзер. – Это всего лишь перерыв на чай!
Блэк молча бросил взгляд на громоздившиеся повсюду грязные чашки. Поскольку на каждого человека приходилось по две, перерыв не был непродолжительным.
– Потом мальчики продолжат расследование, – добавил Фрейзер.
– Но не вы?
– Сегодня мой последний день, Блэк. Нужно покончить с бумажной волокитой, и больше я не игрок.
– Поздравляю.
– Удивлен, что вас не заинтересовал соцпакет. Должно быть, вы уже немало прослужили в полиции?
Блэк не ответил.
– Я думал, что после случившегося вам не терпится уехать навстречу закату[2]. Не обижайтесь.
Фрейзер был из тех людей, которые считали, что эта оговорка заставит его слова казаться менее оскорбительными. Он ошибался.
– Не могли бы мы поговорить о расследовании? – спросил Блэк. – Тем более что вам так не терпится уйти.
– Конечно. Но все есть в деле.
Он протянул папку потолще той, которую детектив-инспектор Эверли передал Блэку.
– В деле никогда не бывает всего, как вам хорошо известно, Гэвин.
– Гэвин? – фыркнул тот. – Завтра можете называть меня по имени, детектив Блэк, но пока что следует обращаться ко мне «сэр». Должность, видите ли, дает свои преимущества.
Неужели они поцапаются в последний рабочий день Фрейзера? Обмолвка брала начало из давно минувших дней, когда оба были детективами-сержантами в разных бригадах.
Лицо Фрейзера было серьезным, и Блэк едва сдержался, чтобы не послать его. Он знал: Фрейзер слишком ленив, чтобы подавать официальную жалобу, тем более что служить ему осталось несколько часов. Хотя Элис Тил это не вернет, а ради девушки он обязан был все делать по кодексу.
