Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что говорит Ричард.
Он хочет, чтобы я вышла из его машины.
Потому что он только что порвал со мной.
И ему нужно ехать на корпоративную вечеринку, в конце концов.
Мы были вместе четыре года, и этот человек даже не смог поступить со мной порядочно, расставшись со мной, чтобы дать мне время всё обсудить, дать мне возможность завершить отношения. Вместо этого он сделал это вот так — на обочине дороги, пока я была в костюме гребаного кролика.
Это унизительно.
— Вы припарковались на пожарной полосе, — говорит офицер, и я думаю, он также смотрит на Ричарда раздражённо и, возможно, с отвращением.
— Извините за это, сэр. Я не собирался оставаться здесь так долго. — Он поворачивает голову ко мне, его непринуждённая улыбка мгновенно исчезает и сменяется разочарованием. — Эбби, выходи.
В его словах больше нет ни терпения, ни доброты или заботы.
Его слова полны разочарования и раздражения.
Он закончил со мной.
К чёрту это.
Я хватаю свою маленькую сумку в форме морковки, которую мы с Кэт нашли в магазине на Мэйн-стрит, и думаю о том, чтобы дать ему пощёчину. Я уверена, что это было бы приятно, но возле машины стоит полицейский и следит за каждым нашим шагом, и я на 99 % уверена, что Ричард выдвинет обвинения.
Он из таких.
Он своего рода Чад. Ну, знаете, мужчина Карен1?
Блин. Я встречалась с долбаным Чадом четыре года.
И я планировала выйти замуж за этого мудака?!
Вместо того, чтобы ударить его, я тянусь к двери и дёргаю. Но, конечно же блять, она заперта. Ричард издаёт "Боже, эта женщина ничего не может сделать нормально" вздох, и я только сейчас понимаю, что он делал это часто, прежде чем нажать кнопку разблокировки.
Я выхожу.
Я закрываю дверь.
А потом я стою у входа в своё многоквартирное здание и наблюдаю, как броская красная машина без колебаний уезжает, сквозь слезящиеся глаза.
Офицер поворачивается ко мне.
— Мэм, вы в порядке? Он… сделал вам что-нибудь?
Я даже не оглядываюсь на него, когда отвечаю.
— Он разбил мне сердце.
Офицер просто смотрит на меня, неловко моргая.
Как и многие люди, которые говорят со мной, я могу сказать, что он сожалеет о том, что задаёт вопросы.
— Я в порядке. Он не причинил мне вреда. Извините, что мы припарковались в пожарной зоне, — говорю я, мой голос затихает. Я одариваю мужчину натянутой улыбкой, а затем иду обратно в свой жилой дом, щелкая каблуками по бетону.
Я не чувствовала холода на своих почти голых ногах, когда выходила из здания, наполненная надеждой и волнением. Теперь он кусается, пробиваясь сквозь прочный нейлон.
В вестибюле я несколько раз щелкаю по экрану телефона, чувствуя, что нахожусь в каком-то состоянии фуги и не могу воспринимать окружающий мир. Свайпом я нахожу номер Ками и нажимаю кнопку FaceTime, держа телефон перед собой, когда опускаю задницу на скамейку в вестибюле.
Лифт сейчас звучит как слишком много работы.
Моя квартира звучит как слишком много работы.
Если я поднимусь туда, то увижу беспорядок из косметики и одежды и вспомню, с какой радостью я собиралась всего несколько минут назад.
Экран темнеет, когда гудки прекращаются, а затем линию заполняет вечеринка со смехом, аплодисментами и безвкусной Хэллоунской музыкой.
— Эй, Эбс, что такое? — кричит Ками, на экране всё ещё не видно её лица, пока она жонглирует телефоном в толпе.
Но когда оно появляется, её улыбка спадает.
Я смотрю на маленькую версию в углу, чтобы увидеть своё собственное лицо; не знаю, когда я начала по-настоящему плакать, но по моим щекам бегут черные дорожки слез.
Отлично.
И поскольку у меня самые лучшие подруги во вселенной, не упуская ни одного мгновения, она говорит: — Чёрт. Мы будем там через двадцать минут с текилой.
Глава 2
31 Октября
Дэмиен
Я ненавижу эти вечеринки.
Не потому, что я ненавижу вечеринки — что, конечно, отчасти так и есть, но потому, что я конкретно ненавижу эти вечеринки.
Рабочие вечеринки.
Мне приходится проводить в окружении этих людей по меньшей мере десять часов в день, с понедельника по пятницу. Быть вынужденным делать это для поднятия "морального духа сотрудников" в нерабочее время — жестокая пытка.
Особенно на Хэллоуин, когда все наряжаются и выпивают, и, честно говоря, дерьмо обычно становится странным. Прямо сейчас я наблюдаю, как один помощник юриста, не одетый, как ангел, которого я когда-либо видел на библейской картине, пристаёт к новому юристу в фирме, одетому как Стьюи из «Гриффины».
Я не осуждаю ничье хорошее времяпрепровождение, но мне кажется, иногда они забывают, что завтра утром им снова придётся встретиться с этими людьми.
Женщины, которые здесь работают, и мужчины, с которыми они встречаются, одеты в различные вариации одного и того же костюма: мышь, вампир, ангел.
Даже мужчины нарядились, некоторые на всё сто, некоторые попроще, но все они в костюмах, слишком много пьют и подсознательно сравнивают, чей член больше.
Я выбрал простой классический образ Мэверика из «Топ Ган» — джинсы, белая футболка, кожаная куртка и авиаторы. Бум. Костюм.
Бонус — я могу наблюдать за людьми, не знающих, наблюдает ли за ними партнёр фирмы.
Спойлер: Я всегда, блять, наблюдаю.
Хороший адвокат знает, как играть в игру, и, честно говоря, наблюдение за людьми — самая важная её часть. Вы можете многое узнать о своих коллегах, наблюдая за ними в непринуждённой обстановке, когда они ослабляют бдительность и думают, что вы не смотрите.
Часть меня знает, что я должен ходить по комнате, приветствуя людей, убеждаясь, что они хорошо проводят время и общаются с теми, с кем я работаю. Как партнёр-основатель компании «Шмидт и Мартинес», от меня
