няня.
Я посмотрела на свое тусклое отражение в свете свечи. Какая Эллен ждет меня по ту сторону? Есть ли у меня там возможности, которых нет здесь? Буду ли я там счастлива?
- Да, - решительно ответила я.
Няня достала письмо Жреца, кинжал, проколола мне палец, дотронулась им до поверхности обсидиана.
- Услышьте меня, силы междумирья! Увидьте эту девочку, которая хочет совершить переход! Примите ее в свое пространство и сопроводите до безопасного места. Дайте ей наилучшее разрешение ее тревог и печалей.
И она приложила к зеркалу всю мою ладонь. Я вдруг почувствовала, как поверхность под рукой зашевелилась, стала покалывать и пощипывать кожу, словно узнавала или исследовала меня, и вдруг, внезапно, моя кисть погрузилась в поверхность зеркала. Я испуганно оглянулась на няню, но та лишь ободряюще кивнула. Кинжалом она полоснула по своей ладони и стала читать заклинание, а зеркало втягивало меня все дальше, ощущения были странные, как будто я погрузила руку в густую прохладную жидкость. Невольно оперившись другой рукой в обсидиан, я почувствовала, как и ее начинает засасывать, а потом поверхность оказалась у меня прямо перед лицом. И тогда я глубоко вдохнула, закрыла глаза и смело шагнула в зеркало. За небольшим отрезком живого обсидиана было пусто и темно, но можно было дышать. Я обернулась: няню было еще смутно видно за стеклом. Она махнула мне рукой, чтобы я шла вперед. И я пошла.
Вскоре меня стало тошнить, начались головокружения, порой я сильно уклонялась в сторону, чуть не падала, но усилием воли выпрямлялась и шла дальше. Но потом в какой-то момент отключилась, так внезапно, что даже не поняла, как это происходит.
Очнулась я в странном месте. По сторонам густой лес, а посередине шла пустая полоса без деревьев, позже я узнала, что это полоса отвода. Я лежала у насыпи из гравия. Когда встала, справилась с головокружением, то увидела металлические линии, две параллельные полосы, уходящие вдаль.
Я сама не знаю, какой инстинкт подсказал мне идти вдоль этих путей. Сейчас думаю, если бы я поступила иначе и ушла бы в лес, или пошла бы в обратную сторону, что бы было? Но в тот день я соображала очень плохо, голова болела, а инстинкты или часть заклинания вели меня вдоль железной дороги к поселку.
Иногда по дороге встречались высокие железные башни с нитями, висящими между ними. Вскоре послышался шум и грохот, я скатилась от страха в обочину, когда мимо меня пролетела грохоча, железная гигантская гусеница. В окнах я заметила людей.
Я пошла быстрее, вскоре появилась станция. Меня пугало все, все было незнакомым, но люди везде остаются людьми. К ним я и тянулась.
На платформе я увидела женщину с ребенком и отправилась к ней.
- Простите, а где здесь можно попить? – жажда убивала меня. Я не вовремя вспомнила, что у меня и денег с собой нет.
Но женщина заговорила на непонятном языке. Я помотала головой, что не понимаю, повторила вопрос. Какая-то пожилая дама в странном гладком чепце (позже я узнала, что это платок), вмешалась, вскоре собрались люди, они все галдели, задавали мне вопросы, я только разводила руками и просила пить.
Увидев у одной девушки, которая была одета в странное, очень короткое платье, бутылку воды, я показала на нее.
Девушка что-то спросила, но протянула бутылку мне.
Я жадно выпила все, головокружение стало проходить, головная боль отступила. И я начала осознавать, что вокруг меня толпа незнакомых людей и некоторые смотрят очень строго. Но в то же время, меня жестами усадили на скамью, кто-то сунул в руку какие-то странные тонкие хрустящие лепешки, страшно соленые, но мне было все равно: я с удовольствием их ела.
А потом приехал военного вида строгий мужчина, всех разогнал, попытался со мной поговорить, но я не понимала ни слова.
Позже я, конечно, смогла понять из рассказов, что полиция, не имея возможности установить мою личность, временно отвезла меня в районный детский дом. При виде детей я расслабилась, смогла улыбнуться полной женщине, которая нас встречала. Пока они с полицейским решали бумажные вопросы, ко мне подошла девочка примерно моего возраста, темноглазая и темноволосая, с любопытством осмотрела меня и протянула руку.
- Катюха.
- Эллен, - ответила я. Долгое время я думала, что это и есть Катино настоящее имя. У нас в мире было непринято менять имена на ласкательные или укороченные. И поэтому Катюха долго оставалась Катюхой, а сторож Анисычем, а директриса звалась в моем представлении Валериядмитриевна.
Именно благодаря находчивости Кати вскоре я стала учить русский язык. Я повторяла за ней все, как попугай. После того, как моих родственников найти не удалось (хотя к нам приезжал странный человек, который все смотрел на меня через темную круглую стеклянную линзу, а потом, как оказалось, наделал изображения, где я выглядела неизменно исхудавшей, измученной, с печальными синими глазами, меня решили оставить в этом детском доме.
Моя худоба и истощение навели на мысль, что я потерялась где-то очень далеко, поэтому мои фотографии посылали даже в соседние области. А то, что я говорила на другом языке, навело на мысль, что я иностранка, но никто не искал пятнадцатилетнюю Эллен. И со временем она стала Леной.
ГЛАВА 3
Стоит ли говорить, что я была единственным ребенком в детском доме, который не придумывал фантастические истории про своих родителей, не мечтал об удочерении и уж тем более, храните меня боги, возвращении настоящих мамы и папы.
Я мечтала, чтобы меня никто не нашел. На протяжении трех лет я вставала и ложилась с этой молитвой богам. Новый мир мне нравился.
Сторож Анисыч ругался отборным матом, пил, иногда за дело сек мальчишек ремнем. Девчонки его не боялись, с ними он был почему-то всегда уважителен и тих. Катюха оказалась прекрасным преподавателем русского языка: я схватывала на лету, а потом поражала скромную и добрую Валерию Дмитриевну гремучей смесью катюхиных фразочек и мата Анисыча.
Валерия Дмитриевна учила меня другому языку, литературному, который давался сложнее, но, когда я начала понимать разницу, пошел быстрее. Моя привитая с ранних лет воспитанность и манеры поначалу всех веселили, но когда Валерия Дмитриевна посоветовала всем учиться у меня, как держать себя на людях, то я осознала, что тоже могу многому научить Катюху. Я отучила ее от привычки ковыряться в носу при разговоре с людьми, научила садиться и вставать, не падая на стул, красиво двигаться и держать
