проливы Северо-западного прохода, и вышел невредимым на открытые просторы Тихого океана.
И все же, несмотря на это достижение, победа была неполной. Раздвинув или разбив льды в Баффиновом заливе и проливах между арктическими островами, «Лабрадор» добился более значительных успехов, чем любое судно до него, но даже этот корабль был остановлен непреодолимым барьером настоящего полярного пака и ему пришлось отступить.
Возможно, настанет день, когда люди сумеют пробиться через такой барьер, и это увенчает победой длительные попытки человека разбить плавучие бастионы Арктики.
Но это время еще не пришло, и история, которая началась по меньшей мере 23 столетия назад, еще не закончена.
Наша повесть начинается весной 325 года до нашей эры, когда торговая бирема вышла из греческого города-государства Массалии[7] на Средиземноморском побережье современной Южной Франции, проскочила мимо карфагенских военных судов, охранявших Геркулесовы Столбы (Гибралтар) и повернула на север, чтобы исследовать неведомый мир.
Массалийская бирема представляла собой частично крытую 200-тонную галеру, которую приводили в движение четырехугольные паруса и два ряда гребцов по 100 человек. Она не была приспособлена к условиям плавания в северных водах и не имела никаких специальных навигационных приборов или оборудования, если не считать знаний и находчивости ее кормчего, греческого математика Пифея. Он был ученым, но особого практического склада. Возможно, Пифей первым в истории изобрел успешный метод точного определения широты. Он хорошо разбирался в теоретических проблемах географии, знал, в частности, что Земля кругла и что, следовательно, где-то должен находиться северный полярный район, по всей вероятности замерзший мир.
Пифей без особых трудностей достиг северной Шотландии, и там местные жители рассказали ему о существовании другой земли, на северо-западе, находившейся на расстоянии шести дней плавания. По всей вероятности, взяв на борт лоцмана-шотландца, Пифей пустился в плавание, пока через шесть дней не достиг берега той земли, которую мы ныне зовем Исландией и которую он назвал Туле[8].
Пифей продолжил свой путь на север, но примерно в сотне миль от Исландии его историческому плаванию был положен внезапный конец. Бирема встретилась с арктическими льдами. До Гренландии — островного форпоста неоткрытого западного континента оставалось менее суток плавания, и ее высокие горы можно было бы легко увидеть с того места, где находился Пифей. Но их разделяли льды, а пронизывающий до костей холод и мрак, почти никогда не рассеивающийся туман мешали увидеть новую землю. Выдающийся средиземноморский грек был на волоске от того, чтобы сделать одно из величайших открытий всех времен — открытие Нового Света. Однако льды отняли у Пифея эту возможность, не позволив ему, как и почти всем последующим арктическим мореходам, полностью осознать все перспективы исследований в этих высоких широтах.
Со времен биремы Пифея и до плавания «Лабрадора» борьба за покорение льдов на северо-западе никогда не прекращалась. История этой борьбы — хроника жизни бесчисленного множества людей, отваживавшихся попытать счастья в борьбе против неведомых сил в самой враждебной на земле природной среде, людей, которые закалялись, а иногда и погибали в этой борьбе, но неизменно обрекали себя на лишения, непереносимые для тех, кто слабее духом. Более двух тысячелетий мир арктических льдов оставался Ultima Thule (крайним пределом) для людей, стремившихся познать неведомое.
И что это был за мир!
Мир далекий — не только из-за расстояний, хотя до самого последнего времени одни его размеры вселяли ужас в сердца людей. Нет! Он казался еще необычайно и чудовищно отдаленным из-за тех преград, которыми он ощетинился. Некоторое представление о мощи его бастионов можно получить хотя бы по тому, с какой легкостью им удавалось отстаивать почти полную неприкосновенность Арктики в течение многих веков, тогда как весь остальной мир уступил под натиском любознательности жителей Европы, был нанесен на точные карты и описан в трудах ученых.
У Арктики бесчисленные средства защиты от вторжения чужаков. Это томительная, длящаяся в более высоких широтах месяцами полярная ночь, когда свет дают только луна и полярные сияния. Это исполинские обледеневшие горы, напоминающие лунный ландшафт, огромные, скованные льдом острова, безграничные просторы континентальной тундры, где нет деревьев и вечная мерзлота глубоко проникла в горные породы. Это одна из самых необычных и загадочных в глазах европейца (а потому и внушающая ему страх) народность на земле — эскимосы. Это животные, подходящие для легендарного зверинца, порожденного фантазией средневековых схоластов, — морской единорог с огромным бивнем[9], морж с длинными клыками, огромный гренландский кит, хищный дельфин-косатка, земноводный белый медведь со змеиной шеей и допотопный мускусный бык. Это климат с его резкими переходами от палящей кожу летней жары до зимних стуж, еще более ее обжигающих. Такому климату ничего не стоит сковать льдом океан в разгар полярного шторма, породить непроглядные полярные туманы, окутывающие в течение многих дней и землю, и море, и лед холодным, осязаемым и почти абсолютным мраком. Это мир, который истязал вторгшихся в него чужаков муками хронического недоедания, неминуемой цинги и часто приводившей к роковому исходу жажды в ледовой пустыне.
И все же ни одно из этих средств защиты не могло сравниться с ужасающей непреодолимостью основной линии обороны — самих льдов.
Обламывающиеся у берегов ледники рождают гигантские айсберги; плавучий пак в мгновение ока может зажать корабль и, если не сокрушить его сразу же, то увлечь, как беспомощного пленника, в сторону на тысячу миль и более; ледяные глыбы, вздыбливаемые штормом, играючи пробивают борт самого прочного корабля; неподвижный зимний лед, в который суда вмерзали так же прочно, как мухи в янтарь, держал их в плену, пока экипаж не погибал от голода и цинги. Таковы проявления мощи этого противника, с которым западные мореходы боролись два тысячелетия.
Для большинства людей лед — это всего-навсего замерзшая вода, простое вещество. Он помогает сохранять пищу, охлаждать напитки и позволяет заниматься национальным спортом канадцев — хоккеем. Но даже по химическому составу морской лед вовсе не простое вещество. А что касается его физических свойств, то они так поразительно сложны, что мы и по сей день не изучили их до конца. Впрочем, те, кто на протяжении столетий пытался пробиться сквозь льды на своих кораблях, никогда не интересовались более подробными данными о сложных свойствах этого врага. Их тревожило и продолжает беспокоить по сей день бесконечное разнообразие его форм и «норов». У штурманов, чья жизнь прошла в борьбе со льдами, такое
