за которой раскинулась пропасть нижнего яруса — далёкая, недосягаемая поверхность Великородины, населённая бандитами и отбросами общества.
— Ты что-то явно не в духе, — Борис посмотрел на побледневшего друга.
Карл промолчал — он не мог ничего сказать.
— А знаешь, это было круто, — продолжил Боря, — они схватили опасную мятежницу прямо на наших глазах!
Птитс произнёс только одно слово:
— Шери…
Глава 3
Забвение
Шери Мертенс — так звали учительницу общеимперского языка, которая вела уроки у Карла и Бори. Она прилетела с далёкой Виллины и начала работать в школе после смерти прежней преподавательницы. Имперский всеобщий был её родным языком. Карл ни за что бы не заподозрил Шери в предательстве — ни он, ни кто-то ещё никогда не подумал бы дурного о молодой, набожной и доброй дочери священника. Возможно, Иммолато забрал вовсе и не её. Но при этом Карл с ужасом насчитал не одно совпадение — Шери тоже была полной и вроде как жила в том же квартале, где они с Борей наткнулись на охранителей.
— Ты что, снова по ней сохнешь? — спросил Боря не без любопытства.
Карлу одно время нравилась Шери, которая была всего на десять лет старше своих учеников. Он видел в ней ум и искренность, которые не мог найти в своих ровесницах. Или же находил, но в таких случаях девушки воспринимали его исключительно как друга. Ведомый призрачной надеждой, Карл отправлял на коммуникатор Шери признания в любви, и, к счастью, она так и не узнала, от кого они были. Глупая затея.
— Дело не в этом, — только и мог ответить Карл.
На самом деле в его голове бушевал ураган из разнообразных мыслей, и действительность будто расплывалась в тумане. Птитс словно и не слушал Борю, который в это время пытался убедить его, что охранитель — едва ли не наилучшая профессия во Вселенной.
Прибыл маршрутный флаер, и друзья полетели домой над пропастью мимо небоскрёбов. На Желобинском шоссе они долго простояли в воздушном заторе. Это было очень некстати, поскольку оба друга хотели скорее вернуться домой. В это время Карлу снова позвонила мама.
— Да лечу я уже, — раздражённо буркнул Птитс, не находя в себе сил для разговора, — скоро буду.
Друзья обрадовались, когда наконец-то увидели из окна два бесконечных ряда одинаковых жилых домов, а за ними — возвышающуюся трубу котельной, подсвеченную в темноте. Робот-водитель сначала остановился на крыше дома, где жил Боря. Карл попрощался с другом, покинувшим флаер, и полетел дальше. После ухода приятеля Птитс опять погрузился в раздумья об охранителях и Шери. Вдруг это была она? Или же не она? А если она, то за что её арестовали? Но мрачные мысли овладели Карлом ненадолго. Наконец-то маршрутный флаер сел на крыше дома Птитса, и тот быстро нырнул внутрь. Школьник сел в лифт, доехал до сто семьдесят восьмого этажа, где находилась его квартира, и с облегчением вздохнул: «Всё, я дома!».
Едва Карл переступил порог, навстречу ему выбежал толстый чёрный кот. Зверь принялся просить еду, громко мяукая и водя головой по ногам прибывшего. Птитс положил школьный рюкзак на пол, достал из шкафа в прихожей пакетик мяса «Муся» и выдавил содержимое в миску. Кот жадно набросился на еду.
— Молодец, Мурзик. Ешь, — устало произнёс Карл, поглаживая любимца. Пушистое животное довольно замурлыкало.
Родители Карла ужинали на кухне. Отец, Александр Вениаминович Птитс, сидел за столом и доедал пельмени. Он был невысоким рыжеватым мужчиной с большим животом, на котором красовалась синяя футболка с рекламой «Старины Декстера». Папа Птитс носил очки, а на его лице словно можно было прочесть: «Мой дом — моя крепость». Мать Карла, Эльза Григорьевна Птитс, наливала чай. Она выглядела моложе своих лет, но в серой одежде, распространённой на Великородине, казалась скромной и неприметной. На стене кухни висел большой экран, где бегали доблестные стражи порядка планеты Великородина. — вернее, актёры, которые изображали их в сериале.
— Привет, — тихо сказал Карл.
Он был словно пьяный, ему хотелось поскорее покинуть кухню и запереться у себя в комнате, чтобы одолеть ураган мыслей и понять, действительно ли охранители забрали Шери.
— Привет, сын, — отозвался отец, не сводя глаз с перестрелки между полицейскими и бандитами нижнего яруса Престольного.
— Нагулялся, Карлуша, — с добродушно-снисходительной интонацией произнесла мама.
— Да, — ответил Карл, тепло обнимая её, — нагулялся.
Она взяла тарелку и положила сыну пельменей из кастрюли. Поедая их, Карл рассказал родителям о произошедшем с ним и Флаеровым. Он начал немного неуверенно, а продолжил с восторгом — ведь это была его победа.
— Ты поступил как настоящий мужчина, Карл, — папа неохотно перевёл взгляд с экрана телевизора на своего сына, — я тобой горжусь.
Карл почему-то воспринял слова отца без особого энтузиазма.
— Только будь готов к тому, что Витька вызовет полицию, и тебе придётся отвечать за свои действия, — произнесла мама, садясь за стол.
— Я как-нибудь справлюсь, если потребуется, — безучастно ответил Карл.
Все его мысли были обращены не к инциденту с Флаеровым, а к вечерним событиям.
— Что ты такой грустный? — хлебнув чая, с укором спросил папа.
— Ничего, — вяло ответил сын.
Большую часть времени он проводил в своих мыслях и мог бы назвать свой вид задумчивым, но никак не грустным. Наверное, в представлении родителей он должен был постоянно улыбаться, как стюардесса пассажирской каравеллы.
— Спасибо, мама, — опустошив тарелку с пельменями, сказал Карл и поднялся со своего места.
— А как же чай? — спросила мама.
— Мне хватит воды, — Карл поднёс кружку к крану автомата, и она наполнилась холодной водой. Он решил не говорить родителям об операции Охранительного Бюро.
А на экране телевизора разборки в бандитском притоне сменились новостной программой «Теперь», в эфире которой губернатор Раков говорил о необходимости ввести новый закон об образовании. Карл осушил кружку и вышел через узкий коридор, на стене которого висел церковный календарь, обратно в прихожую. К нему подбежал Мурзик. Забрав с собой кота и рюкзак, младший Птитс отправился в свою комнату.
Комната Карла была небольшой, но достаточно просторной. Как только он вошёл,зажглись встроенные в потолок светильники. За окном сияли городские огни и проносились флаеры. На светло-зелёных стенах висели картины, изображающие астероидные кольца Дракоса, которые вращались вокруг могучего газового гиганта, и мрачный
