о существовании подобной твари). Однако мне известно, что, преодолев преграду времени, тварь набросилась на меня, схватила и буквально за несколько минут перенесла через целых три года. А еще я знаю, что она пометила меня, избрав своей жертвой, и что она вновь придет за мной — возможно, лишь для того, чтобы отомстить за подаривший мне свободу выстрел.
Где можно укрыться от подобного существа? Существа, что властно по собственной воле перемещаться во времени и пространстве. Мне дважды удавалось уходить от него, но, боюсь, когда оно вновь объявится, чтобы заграбастать меня, я потерплю неудачу. А ведь рано или поздно оно придет!
ГЛАВА 3
РЕЙДЕР
Когда Кэннел завершил свой рассказ, в комнате воцарилось молчание. От услышанного у меня шла кругом голова. Сделав глубокий вдох, я повернулся к Лэнтину — тот, однако, уже невозмутимо расспрашивал археолога.
— Это существо, которое ты называешь Рейдером… — начал доктор. — Я не совсем понял данное тобой описание, Кэннел. Ты хочешь сказать, что это был просто пар или похожий на туман газ, но способный по своему желанию переходить в твердое состояние, а после — вновь делаться газообразным? И, ко всему прочему, представляющий собой живое, мыслящее существо?
— Именно это я и имею в виду, — ответил Кэннел. — Тварь эта, без сомнения, является разумным, живым созданием, которое обладает выдающимся интеллектом и необычными умениями и в чьей власти принимать либо плотную, либо газообразную форму. Я полагаю, что феномен трех светящихся сфер, изменявших свой цвет с зеленого на пурпурный и обратно, связан с изменением его состояния. Наряду с этим мне кажется, что образованный тремя огоньками треугольник — это средоточие интеллекта и сознания твари, ее мозг и орган чувств.
Такое вполне возможно, Лэнтин, — продолжал археолог. — Ты и я — мыслящие, живые создания, состоящие из твердых и жидких веществ. Однако нет ни одной серьезной причины, по которой жизнь и разум не смогли бы присутствовать у полностью газообразного существа. К тому же, как мне кажется, тварь принимает газообразную форму лишь тогда, когда странствует во времени. Воздушные потоки, которые сопровождают ее перемещение сквозь время, несомненно, вызваны тем обстоятельством, что, совершив прыжок во времени, тварь оставляет после себя в атмосфере область вакуума; окружающий воздух устремляется внутрь этой внезапно возникшей пустоты, чтобы заполнить ее, и тем самым порождает порывы ветра.
— Но откуда могла взяться подобная тварь? — спросил Лэнтин с сомнением в голосе. — Куда она тебя тащила?
Лицо Кэннела омрачилось.
— Я думаю, она явилась из далекого будущего, — медленно произнес он. — Кто знает, какие создания будут населять землю через миллион лет? Может статься, что эта тварь — исчадие некой грядущей эры. Овладев способом путешествовать во времени, она теперь, когда ей того заблагорассудится, мчится в прошлое и похищает в каждой из эпох тех, кому не повезло повстречать ее. Трудно сказать, какова цель этих рейдов… Возможно, похищенных людей приносят в жертву, или делают рабами, или даже пускают в пищу. Сплошная загадка. Даже для меня. Лишь одно представляется мне очевидным: поскольку, когда я умудрился вырваться от твари, та мчалась со мной обратно в будущее, можно сделать вывод, что явилась она из неких грядущих времен.
Мне подвернулась возможность задать вопрос.
— Но каким образом? — спросил я. — В чем заключается упомянутый метод свободного перемещения во времени? Вот что я хотел бы узнать. Мне знакомы кое-какие теории по данному вопросу, однако этот реальный успех… эта способность совершать полеты в прошлое или будущее… Кэннел, у тебя, часом, нет идей, как это вообще работает?
Прежде чем ответить, Кэннел погрузился в размышления.
— Переход в газообразное состояние при путешествии сквозь время — вот важная деталь, — произнес он. — У меня есть смутная догадка о том, какую именно силу использует Рейдер, чтобы пронзать время. Я находился у него в плену всего несколько минут, но даже за столь короткий промежуток времени успел кое-что заметить. И впоследствии это "кое-что" навело меня на определенные мысли. Я вывел грубую теорию касательно способа путешествий во времени и по пути домой, на борту корабля, набросал кое-какие заметки, намереваясь в будущем изучить данный вопрос подробнее.
Сунув руку во внутренний карман, он вынул небольшую пачку засаленных конвертов и сложенных пополам листков.
— Моя идея сводится к тому… — начал Кэннел, но потом резко умолк; застыв в кресле, он внимательно к чему-то прислушивался.
В изумлении мы с Лэнитном тоже навострили слух. Но единственным долетавшим до нас звуком было приглушенное ворчание города далеко внизу. Да еще занавески на распахнутом французском окне мягко развевались под напором легкого ветерка. В смежной комнате тихонько пробили часы.
На лице Кэннела отразилось облегчение; напряженные черты расслабились.
— Мне показалось, что я слышал… — пробормотал он, а затем вдруг замолчал и, дико выпучив глаза, подорвался из кресла.
Внезапно мое сердце пустилось вскачь, поскольку из открытого окна донесся высокий, тонкий свист — далекий, слабый, кристально-чистый. Жуткий хор пронзительных, режущих слух звуков делался все громче и громче, раздуваясь до хаоса оглушительных завываний. Под ударом ураганного ветра занавески, словно обезумев, взлетели к потолку — из окна повеяло ледяным воздухом.
В комнате неожиданно потух свет, и нас всех накрыло темнотой. Раздался возглас Лэнтина: "Рубильник!", а потом я услышал, как доктор бросился к распределительному щитку.
Визг ветра снаружи перерос в громоподобный рев. Где-то под нами, в здании, раздавались крики и топот бегущих ног. В открытом французском окне возник темный, прямой силуэт — черный провал среди ярких огней далеких улиц. Силуэт замер там на секунду, а затем, двигаясь неуклюже и как-то не по-людски — словно марионетка, которую дергают за невидимые ниточки, — шагнул на крышу за окном.
— Кэннел! — крикнул я. — Вернись!
Я рванул через комнату к стеклянным дверям и в темноте налетел на Лэнтина, который спешил туда же, куда и я. Пошатываясь, мы восстановили равновесие и вместе бросились в сторону окна. Чтобы тут же отпрянуть назад.
Кэннел — темное пятно на фоне блистающего великолепия ночного города — стоял на краю крыши. А сверху на него падало… нечто! Изменчивая, аморфная масса серого цвета, в центре которой пурпурным светом горел маленький, составленный из трех светящихся кружков (один выше двух других) треугольник. В тот момент, когда тварь обрушилась на Кэннела, рев ветра ненадолго стих, и прямо у нас на глазах из бурлящего сгустка выпросталась бесформенная, гибкая рука и, схватив археолога, утянула его внутрь основной массы. Серая туша повисела на месте еще несколько секунд, а затем пурпурные огоньки сделались зелеными,
