2
К счастью, жил он неподалеку от Компании. Это зимой — к счастью. Летом же дорога получалась слишком короткой. Надо было пройти триста метров по проспекту Жака-Лемаршана[7](с 1857 по 1870 сей достойный муж инспектировал контрибуции, а прославился как героический защитник баррикады: он оборонял ее в одиночку, сдерживая натиск прусской армии; в конце концов они его одолели, зайдя с тылу; прижатый к своей высоченной баррикаде, которую он отстаивал до последнего, бедняга дважды выстрелил себе в рот из винтовки Шаспо; кроме того, отдачей ему оторвало правую руку). Клод Леон живо интересовался мельчайшими подробностями истории и в ящике своего стола хранил полное собрание доктора Кабанеса[8], переплетенное в черный коленкор наподобие бухгалтерских книг.
От холода на краю тротуара позвякивали красные ледышки, а женщины сучили ногами под короткими бумазейными юбками. На ходу Клод бросил «добрый день» вахтеру и, заранее робея, подошел к решетке лифта в стиле Тпру-Конкурбюзье, где уже мялись в ожидании три машинистки и бухгалтер. Клод приветствовал всех сдержанным взмахом руки.
3
— Здравствуйте, Леон, — сказал начальник, открывая дверь.
Клод вздрогнул и посадил кляксу.
— Добрый день, господин Сакнуссем[9], — пролепетал он.
— Какой же вы недотепа, — покачал головой начальник. — Опять кляксу поставили...
— Простите, господин Сакнуссем, я...
— Немедленно сведите! — приказал Сакнуссем. Клод склонился над кляксой и принялся старательно ее вылизывать. Чернила были горькие и пахли тюленьим жиром.
Сакнуссем, похоже, был в благодушном настроении.
— Вы читали сегодняшние газеты? — спросил он. — Конформисты готовятся устроить нам веселые денечки, не так ли?
— М-м-м... да, сударь... — промямлил Клод.
— Каковы негодяи, а? — воскликнул Сакнуссем. — Надо быть начеку... Они ведь, знаете, все вооружены...
— А-а... — выдавил из себя Клод.
— Помните, в дни Освобожденчества они возили оружие прямо-таки грузовиками, — продолжал Сакнуссем. — А порядочные люди, вроде нас с вами, ходят безоружными.
— О, конечно, — поспешил согласиться Клод.
— У вас есть оружие?
— Н-нет, сударь, — сказал Клод. — Но, может...
— Так вы готовы достать мне револьвер? — спросил Сакнуссем без обиняков.
— Я, это... — замялся Клод, — если только зять моей хозяйки... даже не знаю...
— Великолепно! — провозгласил шеф. — Так я могу на вас рассчитывать? Ну, разумеется, не слишком дорогой и чтобы непременно с патронами. Эти мне сукины дети конформисты!.. Надо держать ухо востро. Вы со мной согласны?
— Согласен, — ответил Клод.
— Ну разумеется. Не торопитесь, работайте спокойно. И если вам надо пораньше уйти...
— О, мне не надо... — поспешил отказаться Клод.
— Вот и хорошо! — одобрил Сакнуссем. — Главное, постарайтесь ставить поменьше клякс. И смотрите, работайте внимательно, вам не за красивые глазки жалованье платят, черт подери...
— Я буду стараться, господин Сакнуссем, — пообещал Клод.
— И не опаздывайте, — напомнил шеф. — Вчера вы опоздали на шесть минут.
— Но при этом я пришел на девять минут раньше... — попытался оправдаться Клод.
— Конечно, только обычно вы приходите на пятнадцать минут раньше, — уточнил Сакнуссем. — Сделайте же усилие, в конце концов!
И он вышел, прикрыв за собой дверь. Весь трепеща, Клод вернулся к работе. Руки у него так дрожали, что он уронил на бумагу еще одну кляксу. Она была невероятных размеров и походила на хихикающую рожу.
4
Клод доедал обед. От сыра остался один кусок, правда довольно большой. Желтый, с сиреневыми дырочками, он лениво ворочался в своей тарелке. На десерт Клод налил себе целый стакан карамельного гидрата окиси лития и слушал, как он, пузырясь, стекает по пищеводу. Пузырьки воздуха поднимались против течения и лопались в гортани, производя металлический звук. Клод встал, чтобы выйти на звонок, прозвучавший за дверью. Это был зять квартирной хозяйки.
— Здравствуйте, — сказал гость. Его честнейшая улыбка и рыжая шевелюра выдавали карфагенское происхождение.
— Здравствуйте, — ответил Клод.
— Я принес вам эту штуку, — сказал зять. Его звали Жан.
— А, эту... — сообразил Клод.
— Ее самую, — подтвердил Жан и извлек «штуку» из кармана.
Это был красивый десятизарядный эгализатор марки «Вальтер», модель «ппк»; эбонитовое основание магазина тютелька в тютельку входило меж двух пластин рукоятки, сделанных по форме руки.
— Вещь... — взволнованно и со знанием дела оценил Клод.
— Фиксированное дуло, — уточнил Жан. — Высокая точность.
— Да, — сказал Клод, — и прицел удобный.
— В руку так сам и ложится, — добавил Жан.
— По уму сделано, — согласился Клод, целясь в цветочный горшок, который на всякий случай пригнулся.
— Пистолет что надо. Три с половиной.
— Дороговато, — сказал Клод. — Не для себя беру. Я-то понимаю, что вещь, конечно, того стоит, но тот человек не даст больше трех тысяч.
— Дешевле не могу, — сказал Жан. — Я сам за него столько заплатил.
— Понимаю, — кивнул Клод. — Дорого.
— Это совсем не дорого.
— В смысле, оружие стоит дорого, — поправился Клод.
— Это уж точно, — подтвердил Жан, — такую пушку еще поискать.
— Что верно, то верно, — сказал Клод.
— В общем, три с половиной последняя цена, — уверенно проговорил Жан.
Сакнуссем больше трех тысяч не даст. Клод подумал, что если повременить с починкой башмаков, он сможет заплатить пятьсот франков из своего кармана.
— Может быть, снегопад скоро кончится, — сказал он вслух.
— Все может быть, — ответил Жан.
— Тогда и подметки на башмаках подбивать не обязательно.
— Кто его знает. Зима все-таки.
