пораньше, чтобы быть, так сказать, в состоянии готовности, настроиться на встречу с новыми командирами, показать себя с хорошей стороны… В общем, я нервничала. Не знаю, зачем я поперлась туда в такую рань.
Вставила ключ в дверь офиса и удивилась, что она уже открыта. Настороженно вошла внутрь и из кабинета теперь управляющИХ донесся до меня мужской смех.
Вот черт, не успела. Ну, ничего. Вдох-выдох. Все отлично, Оля. Все хорошо. Представь, что это обычный, ничем не примечательный день. Сейчас ты включишь компьютер, проверишь почту, возьмешь из мини-холодильника газированную минералку, чтобы заменить выдохшуюся в кабинете Виктора…нет-нет, Орловых. Войдешь, поздороваешься, представишься…
Моя рука зависла перед дверью в нескольких сантиметров. Я нервно сглотнула, слыша, как мужчины в кабинете между собой о чем-то разговаривают.
Ну, все. Поехали.
Тук-тук.
— Да, Ольга, проходите, — громко произнесли с той стороны деревянной преграды.
Откуда он, они, он, узнал, узнали… короче, я вошла.
— Доброе утро, Димитрий и Максим… — вот те раз, а про отчество то совсем забыла.
— Романовичи мы. И я Максим Романович, — спокойно подсказала мне знакомая позитивная личность с серыми глазами. И если вчера он сидел намного скромнее брата — ноги вместе, руки в замок, то сегодня, в расслабленной позе, откинувшись на спинку кресла.
Одетый во все элегантно черное, чуть удлиненные темные волосы, прямой ничего не выражающий взгляд. Выглядел он очень уверенно, но расположился сбоку от брата спиной к окну. Потому что тот — крепкий, пугающий, холодный, смотрящий на меня, казалось бы, продавливающее, уже сидел на месте Виктора Андреевича, дублируя одеяние Максима Романовича.
— Простите, — сказала я, почувствовав, как вспыхнули мои щеки.
Секундное замешательство в ожидании, что Димитрий Романович поздоровается и начнет с указаний на день, как это обычно делал Виктор Андреевич, но он молчал. И под их пристальное внимание я подошла к столу, поменяла наполовину наполненную литровую бутылку минеральной воды, стоящую в центре, окруженная пару стаканами, на новую.
Так-с, ну, если они не хотят со мной разговаривать, то, пожалуй, начну я.
— На девять назначена встреча со специалистом по пожарной безопасности, — выпрямилась я по стойке смирно, посматривая то на одного, то на второго, сцепив руки. — В десять будут производиться ремонтные работы первой дорожки эскалатора. Обещали закончить, как можно быстрее. Поэтому закрытие второго этажа не потребуется. И начиная с одиннадцати часов к вам поочередно записано пять человек по вопросу аренды и освобождения помещения, — выпалила отрепетированные фразы без единой заминки.
— Очень хорошо, Ольга, — наконец-то сказал Димитрий Романович приятным, низким голосом. — Прошу вас, — вежливо указал он мне рукой на кресло напротив Максима Романовича.
Его взгляд меня сковал, но я махом сбросила легкую панику и присоединилась к ним, сев за стол.
— Спасибо, — сказала я, кладя руки на отполированную поверхность и подняла глаза на Максима.
Он довольно-таки симпатичный, подметила про себя…и хитрый. Сидит, самым наглым образом и таращится, скрывая улыбочку. По глазам все видно. Не слепая.
— Итак, — продолжил Димитрий Романович, — вижу, что вы человек ответственный, так что мы вполне можем попробовать поработать вместе. Предупреждаю сразу — я требую от своих людей исполнительности и бесприкословного подчинения, — сделал он паузу. — Мое слово — закон. Вы готовы принять такие условия?
Пф…Будто до этого я занималась только тем, что ела плюшки запивая не одной чашкой чая и играла в косынку. Последнее каюсь, грешна, но в свободное от работы время, чтобы расслабить, так сказать, серые клеточки. Я же не компьютер, хотя даже он иногда нуждается в перезагрузке.
— Да, конечно, — без лишних вопросов подтвердила я свой ответ еще и кивком, отчего на глаза упал локон волос. Быстро заправила его за ухо.
В глаза Димитрия Романовича я старалась не смотреть. Целилась в переносицу. Не знаю почему, но под его тяжелым взглядом я терялась. Казалось, он принадлежал хищнику, оценивающего свою жертву…
Вдруг раздался громкий стук. Я вздрогнула от неожиданности, мгновенно посмотрев на окно за спиной Максима Романовича. Он, кстати, как и его брат, не то, чтобы не шелохнулись, но даже, хотя бы ради интереса, не обернулись.
Причиной резкого звука стала мелкая птица со всего размаху, врезавшая в окно, оставив после себя чуть алое, мутное на стекле пятно.
Ужас какой. Это не к добру.
Я медленно перевела взгляд на Максима Романовича. Приложив руку к подбородку, он с интересом меня разглядывал.
— Сейчас же позвоню в клининговую компанию. Все исправят.
Он еле заметно кивнул и спросил то, что я совершенно не ожидала услышать:
— Ольга, как вы думаете здесь все есть?
— Где…здесь… — стушевалась я от такой быстрой смены темы.
На его симпатичном лице появилась слабая улыбка. Он убрал руку и развел их в стороны, слово предлагал осмотреться.
— Здесь. Вам нравится интерьер?
Не понимая, что именно он от меня хочет услышать, глазами «пробежалась» по кабинету. Просторный, высокие потолки, огромное окно на всю стену, дорогое напольное покрытие из светлого дерева. Возле двери стоял шкаф со стеклянными дверцами. Рядом с Димитрием Романовичем массивный сейф. А за моей спиной, знаю, висит картина в какой-то экзотической рамке.
— Достаточно солидно для кабинета, управляющего, — ответила спокойно.
— Я бы так не сказал. Не хватает одного, но очень важного предмета, — серые глаза загадочно блеснули.
— Какого? — искренно недоумевала я. Что ему от меня надо?
— Дивана, — разочарованно фыркнул он. — Займитесь этим вопросом. Не кабинет, а конура, где даже отдохнуть негде, — ответил управляющий немного грубовато и закатив глаза вверх глубоко вздохнул. — Ваш Виктор Андреевич, похоже не знал, что такое имидж торгового центра и компании в целом. Даже в приемной стулья, а не удобные для посетителей кресла. Думаю, мы вовремя, вмешались, — посмотрел он на брата уж слишком многозначительно.
— Имидж — работа отдела по рекламы и продвижению, — мне стало обидно за бывшего начальника. — Согласна, в приемной не хватает комфорта и в самые ближайшие сроки это будет исправлено, но, уверяю вас, Виктор Андреевич работал на все двести процентов и отдыхать ему было некогда.
М-да, видимо я немного перегнула, получив сердитый, потемневший, молниеметательный взгляд Максима Романовича. Его губы от злости сжались, превратившись в одну линию. На переносице появилась вертикальная складка.
А что я такого сказала? Субординацию же соблюдаю. Всего лишь выразила свое мнение. Блин, лишнее напряжение нам ни к чему.
Ух. Не знаю, что точно случилось, но мне вдруг неожиданно стало трудно дышать. В глазах начало темнеть, и кабинет перед глазами поплыл.
— Максим, — услышала я гулкий голос Димитрия Романовича и все резко вернулось на место — хорошее самочувствие, отменное зрение, ясная голова.
Что это было?
