которым я столкнулся. Конечно, за эти годы были сложности, но ничего подобного этому. За последние три месяца сицилийцы появлялись волнами, как вредитель, который никак не хочет вымирать, и у меня такое чувство, что это потому, что Лиам усиливает свою власть над Чикаго. Я узнаю это на сегодняшней встрече.
Как только на стол подают десерт, я замечаю, что Тесс ведет себя так же тихо, как и я, только слушает, но не участвует в разговоре. Когда обсуждаются платья подружек невесты, она морщит нос, как будто ей ненавистна сама мысль о том, чтобы надеть желтое платье.
— Ты не согласна? – Я тихо бормочу, чтобы остальные не услышали.
Тесс заметно вздрагивает, прежде чем ее взгляд останавливается на моем лице.
— Я ничего не говорила.
Уголок моего рта приподнимается.
— Тебе и не нужно было этого делать. Выражение твоего лица говорит само за себя.
Несмотря на то, что страх из-за меня пляшет в ее радужках, она слегка хмурится.
— Ты эксперт по чтению выражений лиц?
— Да. – Это одна из вещей, которая делает меня таким чертовски хорошим в своей работе.
Она закатывает глаза, прежде чем сосредоточить свое внимание на пахлаве, отчего моя правая бровь опасно приподнимается. Наклонив голову вправо, чтобы быть ближе к ней, я шепчу:
— Pas gyrévontas Gia mpeládes.
Ее пристальный взгляд снова устремляется на меня, раздражение заставляет золотистые искорки оживать в ее радужках.
— Мой греческий подзабыт. Не хочешь перевести?
Уголок моего рта приподнимается еще выше.
— Ты нарываешься на неприятности.
Тесс еще мгновение удерживает зрительный контакт, прежде чем страх искажает ее черты.
— Неужели так все и будет? Ты собираешься угрожать мне при каждом удобном случае?
На этот раз я одариваю ее широкой улыбкой. Она моргает пару раз, прежде чем на ее лбу появляется морщинка.
— Прекрати неуважительно относиться ко мне, тогда я перестану угрожать. – Тесс, похоже, не понимает, как ей сейчас повезло. Я убивал людей и за меньшее.
Ее взгляд скользит по моему лицу, затем она говорит:
— К счастью, нам не придется видеться после свадьбы, так что проблем возникнуть не должно. Давай просто договоримся игнорировать друг друга до тех пор.
У меня вырывается смешок, заставляя внимание моей семьи переключиться на меня, потому что это не то, что я часто делаю. Поднимаясь на ноги, я смотрю на Тесс сверху вниз, поправляя манжеты и пиджак.
— Как бы забавно это ни было, мне нужно присутствовать на встрече. – Мой взгляд перемещается на отца, затем обратно на Тесс. – Я позволю нашим родителям объяснить, как все будет работать, когда они поженятся, чтобы не было никаких неприятных недоразумений.
Кивнув Папе и Хелене, я выхожу из столовой, жалея, что не могу остаться и понаблюдать за реакцией Тесс на бомбу, которую на нее вот-вот сбросят.
Глава 3
ТЕСС
Мама бросает на меня умоляющий взгляд, безмолвно прося меня понять, затем Питер говорит:
— Мало что изменится.
Николас, похоже, так не думает.
Питер одаривает меня чересчур терпеливой улыбкой, которая ничуть не смягчает мрачного выражения его глаз.
— Ожидается, что ты будешь сопровождать Николаса, Афину и Бэзила на светские мероприятия, чтобы семья выступала единым фронтом.
Ахх… Я не участвую в общественных мероприятиях. Вообще. Я домоседка, а не светская львица. Кроме того, проводить время с Николасом – это то, чего я хочу избежать любой ценой.
Прежде чем я успеваю попытаться объясниться, Питер продолжает:
— Ожидается, что каждое воскресенье ты будешь обедать с нами.
Что произойдет, если я буду занята экзаменами?
На этот раз я открываю рот, но Питер продолжает.
— И с тобой всегда будут двое охранников.
Моя бровь взлетает вверх. У меня отвисает челюсть. На мгновение я могу только покачать головой, как идиотка, потерявшая способность говорить.
Дерьмо.
Вот как все это начинается. Они ожидают, что я стану принцессой мафии. Я видела, что это влечет за собой.
Никакой свободы. Браки по договоренности. Насилие.
У меня сжимается грудь, и я чувствую клаустрофобию, потому что знаю, что требования будут поступать до тех пор, пока у меня не останется никакого контроля над своей жизнью.
Пока мафия не поглотит меня целиком.
Наконец-то я обретаю дар речи.
— Что, если у меня не будет времени на светские мероприятия? Учеба отнимает все мое свободное время, и с приближением экзаменов я буду только больше занята. – Я втягиваю в себя воздух, надеясь, что смогу найти выход из этого положения. – И я либо дома, либо в кампусе, так что я действительно думаю, что охрана не понадобится.
Питер отодвигает свой стул, и когда он поднимается на ноги, его глаза полны неодобрения и предупреждения.
— Это не подлежит обсуждению, Тереза. Ты будешь делать то, что тебе говорят.
Разинув рот я наблюдаю, как он выходит из столовой, а Бэзил следует за ним по пятам, оставляя Афину, маму и меня за столом.
Медленно, я перевожу свой шокированный взгляд на маму. Она ободряюще улыбается мне. Такое бывало со мной всякий раз, когда Ирен причиняла мне боль, а мама думала, что я сломала руку или ребро, потому что была неуклюжей. Мама не виновата в том, что так думала, ведь я никому не осмеливалась рассказать, что делала со мной Ирен.
Воспоминания, которые я изо всех сил пыталась похоронить, пробиваются сквозь трещины, и на мгновение я теряю равновесие. Это грозит утащить меня обратно в прошлое, в темные времена, когда печаль и страх были моими единственными спутниками.
Сделав пару глубоких вдохов, я пытаюсь не обращать внимания на холодный пот, выступающий на моем теле, и дрожь в руках. Мне просто нужно закончить этот разговор, чтобы я могла вернуться в свою квартиру.
— Мама. – Качая головой, я сжимаю руки в кулаки по обе стороны тарелки с недоеденной пахлавой, чтобы мама не заметила, что они дрожат.
— Мы не просим многого, agápi mou, – говорит мама более мягким тоном.
— Я могу посещать воскресные обеды каждые вторые выходные, – пытаюсь я найти какую-то золотую середину. – Но охрана двадцать четыре на семь? Светские мероприятия?
— Прекрати, Тереза! – Два розовых пятна проступают на ее щеках. – Ты ставишь меня в неловкое положение.
Я моргаю пару раз, мои глаза блуждают по маминому лицу, пока я пытаюсь донести свою точку зрения.
— Ты же знаешь, как я занята учебой, и я не очень хорошо
