Я пытаюсь сглотнуть, растираю слезу в пальцах. Чуть пошатываюсь. Лед хрустит под моими босыми ногами.
– Она ищет меня.
– Потому что увидела меня в зеркале, – говорю я с трудом. Резкий пронизывающий ветер невыносим. Холод разъедает мою кожу.
– Вот я, сестра! – шепчу я северному ветру, и тот внезапно набрасывается на нас изо всех сил. – Ты посмела прийти, чтобы убить меня?
– Зачем ей желать твоей смерти? – кричит охотник на ведьм, преодолевая воющий шторм. Лошадь испуганно шарахается в сторону, ледяные кристаллы осыпаются, обрушиваются на нас.
– Потому что я – единственная, – кричу я что есть мочи, кричу, собрав последние оставшиеся силы. – Единственная, кто может уничтожить их всех.
Одним движением он поднимает меня к себе на колени, накидывает спасительно теплый плащ на мои дрожащие плечи и пришпоривает коня. Мы летим по зимнему лесу размашистым галопом. Я обхватываю его ногами, прижимаюсь лицом к его теплой груди. Его плащ окутывает меня, его тепло окружает мои ноющие конечности. Мы летим сквозь зловещую ночь, преследуемые воем северной бури. Верное животное несет нас вперед; шкура коня пропитана по́том и снегом. Я чувствую мощные движения животного и все же знаю, что конец его близок. Никто не может избежать ледяной магии этого смертельного холода. Даже фея.
– Он тянется ко мне, – шепчу я, задыхаясь. – Он забирает меня.
– Давай! – слышу я рычание охотника на ведьм: он заставляет лошадь сделать последний рывок. Я цепляюсь за грудь юноши. Но его тепло больше не может сдерживать смертоносные когти. Они цепляются за мои икры, за шею. Ледяной огонь обжигает мою плоть. Я кричу, и мой крик перекликается с ревом северного ветра. Охотник на ведьм натягивает поводья, умирающая лошадь встает на дыбы. Он спрыгивает, несет меня на руках, а животное позади нас съедает холод. Холод пожирает и меня. Я чувствую его зубы, его голод.
Дверь, свет, тепло. Мы влетаем внутрь.
– Закрой дверь! – ревет охотник на ведьм.
Я слышу, как визжит моя сестра. Я слышу ее бессилие, потом тяжелая дверь с грохотом захлопывается, заставляя северный ветер отступить.
Дом Семи
– На улице чертовски холодно.
– Черт возьми, охотник, что ты забыл здесь в такую погоду?
– Пришел купить бриллианты?
– Это была твоя лошадь?
– Кому супа?
Он не отвечает. Его внимание сосредоточено только на мне.
Его взгляд глубокий и бесконечно зеленый. Он кладет руку мне на подбородок, поднимает его. Испытующе смотрит на меня. Видит ли он боль в моих глазах? Зубы у меня стучат, конечности подергиваются. Холод стынет в моих костях, съедает меня. Он меня пожирает!
– Это дом моих друзей, мы будем их гостями, пока не утихнет северный ветер.
Я молча киваю. Крик бушует у меня внутри. Но губы остаются плотно сжатыми, не выпускают его наружу. Никогда не проявлять слабости, никогда не показывать боли.
Охотник на ведьм колеблется. Потом прижимает кинжал к мои путам и рассекает веревки. Тут же обхватываю руками тело. Ледяная кожа на ледяной коже. Яд холода обжигает.
– Ее магия работает отлично, – шепчу я.
– Подойди поближе к камину! – призывает он, необычайно мягко подталкивая меня к мерцающему сиянию синего пламени. Огонь пляшет, совершенно не впечатленный смертоносным штормом, который бьется о ставни. Охотник на ведьм накидывает мне на плечи свой плащ.
– Северный ветер, – клянет бурю коренастый мужчина с бесчисленными золотыми серьгами и странными узорами на лысой голове. Он маленький, меньше охотника на ведьм и мертвецов в лесу. – Ледяная ведьма – истинная мастерица. Но почему она посылает свой ветер в Семигорье? Кроме нас, здесь никто не живет!
– Что случилось? – спрашивает второй мужчина. Заплетенная борода перевита золотыми лентами. В носу – золотое кольцо. – Корд прав. Ледяная ведьма не действует без причины. У нее есть цель. И это не мы. – Он переводит взгляд с охотника на меня. С трудом мне удается поднять голову и бросить на него взгляд, прежде чем волна боли уносит меня назад, обратно в беззвучный крик. – Почему Ледяная ведьма гонится за тобой? Охотник превратился в жертву?
– Нет, – ворчит охотник на ведьм.
– Охотиться на Ледяную ведьму было бы более чем глупо, – упрекает Корд, первый мужчина.
– Охотиться на нее невозможно, – соглашается второй.
– Никто никогда не осмеливался на это, и тебе тоже не стоит совать руки в это дело! – вопит третий.
– Однажды эта охота на ведьм сведет тебя в могилу, – говорит четвертый.
Семь сердец рядом с сердцем охотника на ведьм. Семь, магическое число. Оно дает защиту от проклятий, даже таких могущественных, как у Ледяной ведьмы.
– Кто она такая? – спрашивает Корд, указывая на меня.
Охотник молчит. Он откладывает оружие и садится на один из семи золотых стульев. Семеро постоянных жителей, гости – допускаются. Но горе им, если они останутся на слишком долгое время – одной только мысли о постоянном присутствии достаточно, чтобы разрушить защиту. Это закон магии. Я написала его сама. Я была его создателем.
Я создала его однажды, когда пребывала в хорошем настроении.
Охотник на ведьм – он не знает, кто я такая. Он не знает, кем я была, и тем не менее – спасает меня.
Семь пар глаз внимательно смотрят на меня. Я нахожу защиту у тех, кого когда-то пыталась защитить от себя. Так много домов, так много семей, отчаянно пытающихся соблюдать закон Семи.
Столько жертв.
С каких это пор я испытываю угрызения совести?
Я плотнее заворачиваю в плащ свое одеревеневшее тело и, окутанная запахом охотника, отпускаю мысли о прошлом. Мне, быть может, и кажется, что это было только вчера. Но все осталось далеко, очень далеко позади. Пандоры, которую я знаю, больше не существует.
Огонь в печи поет свою трескучую песню. Я протягиваю свою одеревеневшую руку, пытаюсь ухватить тепло. Но не чувствую ничего, кроме боли. Она распространяется. Она неудержимо растет.
– Суп? – спрашивает мужчина. Он приветливо улыбается мне ртом позолоченных зубов. – Меня зовут Питер, я повар. Мой суп из кореньев – лучший в этом лесу. Я приправляю его порошком золотой стружки. Только никому не рассказывай! – хихикает он, сверкая зубами.
– Нет, – шепчу я, едва в силах пошевелиться.
– Тебе уже становится теплее? – нерешительно спрашивает Питер.
Я вяло качаю головой. Черные звезды пляшут перед моими глазами. Очертания повара расплываются в кашеобразную массу. Странно. Так ощущается смерть? Настоящая смерть?
